в кибитку. Подозревал, что цыгану ее просто-напросто жаль. Представив, как кто-нибудь предложит запрячь Гневко, скривился — я такого сам запрягу и поеду!
— Ну, пойдем, Томас, поговорим, — кивнул я в сторону овражка и пошел вперед.
Спускаясь, слегка обернулся — не нужна ли помощь старику, но тот ловко управлялся с костылем.
— Господин Артакс, правду я говорю — не надо Кургузого цыгану давать, угонит, — начал Томас, но я его перебил:
— Давать или не давать, я сам решу. Ты мне другое скажи. И все скажи, без утайки.
Томас опустил голову, но не стал упираться или увиливать, как это сделал бы Зарко на его месте.
— Поклялся я, — глухо сказал старик. — Фрау Йорген поклялся, на святом кресте, что ни одна живая душа о том не узнает.
— Клятва… — хмыкнул я. — Клятва — это серьезно.
— А вы бы нарушили, если бы умирающей клятву дали?
— Ладно, не требую я от тебя, чтобы ты клятву нарушил. Я буду говорить, а ты кивай, хорошо?
— Хорошо, — закашлялся старик.
— Александр убил своего отца, так?
— Так, — нехотя кивнул старик.
— Вот видишь, я уже и сам обо всем догадался, — невесело улыбнулся я. — Я даже знаю, почему Александр сошел с ума и убил отца. Только куда купцы тело дели? Закопали?
— В болоте утопили, — сказал старик, а дальше его словно прорвало: — Купцы так сказали — после полуночи Йорген-младший пропал. Вначале думали — до ветру пошел, но почему-то одежду бросил. Господин Йохан искать пошел, тоже пропал. Под самое утро Александр пришел, говорит — я, мол, отца своего убил, потому что он меня не хотел в войско отпускать. Его связать хотели, но он не дался, в лес убежал. Купцы искать пошли, а и искать-то особо не надо — у самой полянки оба. На дереве Александр висит — удавился, под деревом крысы рыцаря доедают. Купцы рыцаря в мешок положили, а тело сына с дерева сняли, но с собой не взяли. Отцеубийца, да еще и самоубийца! Копать могилу не стали, в болото бросили. Одежду с собой привезли. Я первым этих купцов встретил, поговорил. Велел Курдуле фрейлейн куда-нибудь увести. Потом вместе с ними к фрау Йорген ходил. Фрау все выслушала и велела молчать. Клятву с меня взяла. Главное, чтобы фрейлейн не знала.
— А Курдула?
— Курдула тоже не знает, — сказал старик. — Болтливая супруга моя. Она только про останки да про штаны знает. Ну и про кости лошадиные.
— А купцы, которые останки рыцаря привезли, как же они?
— А купцы никому не скажут, побоятся.
— Эх, Томас, Томас, — покачал я головой. — Нагородили вы черт-те что.
— Да я уже понял, — хмуро сказал конюх, посмотрев на меня исподлобья. — Но я как лучше хотел. Кому это надо, чтобы все знали, что Йорген-младший отца убил да повесился? Кто ж его знал, что вы появитесь да копаться начнете?
— Ладно, что уж теперь, — махнул я рукой. — Выспимся, завтра домой вернемся. А там и решим, как жить дальше.
— Как скажете, господин Артакс, — не стал спорить Томас. — Но сами поймите — не мог я правды сказать. Думал, съездим мы с вами в Шварцвальд, побудем немного, да и назад вернемся. А тут вон все как закрутилось.
Я и сам так думал. Но что уж теперь делать?
— Пойдем. Там уже Зарко нас заждался.
Мы поднялись наверх, а там и вправду цыгане уже заждались. Видимо, ломали головы — зачем нам было уединяться? Зарко уже открыл рот, чтобы спросить, но ему помешали.
— А к нам гости, — сообщила Папуша, не забывавшая глядеть по сторонам.
К нам подходил один из соседей — маленький, но предельно важный человечек, одетый в костюмчик из бархата. На гнома он нисколько не походил — внешне довольно юный, без бороды. Другое дело, что маленький. Наверное, я сильно таращил глаза, потому что цыганка толкнула меня локтем.
— Господин Артакс, — поклонился мне человечек, проигнорировав окружающих. — Наш старшина, мастер Димдаш, просит вас зайти в гости. Если вам неудобно, он сам готов подойти к вашему костру. — Подумав, посыльный добавил: — Если не возражаете.
Лагерь, разбитый гномами, порадовал глаз правильностью и порядком — повозки поставлены не абы как, а в шахматном порядке, строго по центру небольшая палатка, по периметру расставлены часовые. Им бы еще вексиллум и стойку с оружием — был бы военный лагерь.
У входа в палатку мой провожатый требовательно протянул руку:
— Ваш меч, господин Артакс!
— Только хозяину дома… — усмехнулся я, похлопав по ножнам.
— Но к мастеру Димдашу нельзя с оружием… — начал юнец, а я развернулся с намерением идти прочь.
В конце концов, я на аудиенцию не напрашивался. На гномов посмотрел, теперь можно и идти. Но из палатки раздался рык на неизвестном мне языке. Судя по всему — моего чичероне выругали, потому что юнец, растеряв важность, торопливо обежал меня и встал на пути.
— Прошу прощения, господин Артакс, — поклонился юный гном едва ли не до земли. — Мастер Димдаш приглашает вас. Оружие, — сглотнул юнец, — оружие вы можете оставить при себе.
Чтобы зайти в палатку, пришлось согнуться в две погибели.
— Здравствуйте, господин Артакс, — встретил меня хозяин — пожилой гном с небольшой седоватой бородкой. Он был мне по грудь. Думаю, по гномьим меркам, считался довольно рослым. — Прошу вас, присаживайтесь.
Я испугался, что мне предложат детский стульчик, но мастер Димдаш указал на пуфик вполне приличных размеров. Сам же уселся на раскладной табурет.
— Ужина вам не предлагаю — это было бы неуважением к Томасу.
Я не сразу понял, потом сообразил, что старик готовил на глазах гномов. Старшина продолжил:
— Господин Артакс, мне очень неловко, что не могу вас достойно угостить. Пива или вина у нас нет, но если хотите, могу предложить каву.
— С удовольствием, — кивнул я, хотя и не знал, что такое кава.
Старшина крикнул что-то, и в палатку тотчас же вплыл аромат… кофе — моего старого знакомца в обеих моих ипостасях, а следом юнец вкатил передвижной столик с двумя кукольными чашками.
