и Василь появился. Он остановился в дверях, навалился на костыль и завертел головой по сторонам; я помаячил ему рукой. Мой товарищ, на лацкане пиджака которого серебрился значок Республиканского идеологического комиссариата, пробрался меж столиков, плюхнулся напротив и с шумом перевёл дух.
— Фу-у-ух! — выдохнул он, вытягивая раненую ногу. — Натурально себя пиратом одноногим ощущаю. Тем, который с попугаем был. Как его…
— Я понял.
— А Лия где? Ещё с дежурства не освободилась?
— А с Лией мы разбежались.
— Вот те раз! — округлил глаза Василь. — Не дождалась, что ли?
— Да как не дождалась? Дождалась, — досадливо поморщился я. — Ну а теперь всё.
— Поругались?
— Да нет же. Говорю — разбежались.
— Подожди-подожди, — слегка подался вперёд Василь. — Ты с утра ни о чём таком не подозревал даже. Вы точно разбежались или она тебя бортанула?
— Мы остались друзьям, — заявил я в ответ и вскинул руки. — Ладно-ладно! Если ты так ставишь вопрос, то да — она меня бросила.
— Кто-то другой появился?
— Она так думает, а что там на самом деле — не скажу.
Василь покачал головой, взял бутылку и налил коньяка в мою рюмку, после плеснул и себе.
— К этому вопросу мы ещё вернёмся. А пока предлагаю выпить за тебя! С днём рождения, Петя!
Мы выпили, Василь обернулся и поискал взглядом официанта. Меня тот подчёркнуто игнорировал, ну а сейчас оказался рядом буквально по мановению волшебной палочки.
— Чего изволите?
— Бери бифштекс с жареной картошкой, — посоветовал я.
Василь кивнул.
— Бифштекс пойдёт, — сказал он и с вальяжной ленцой добавил: — А ещё, уважаемый, организуй нарезку какую-нибудь мясную. Лимончик есть у вас? Отлично, порежь.
— Сахаром, кофе посыпать?
— Не нужно, — решил Василь и вновь развернулся ко мне. — Так я о чём: для тебя это расставание далеко не самый плохой вариант. Или это любовь всей твоей жизни и ты жениться собирался?
— Ну, допустим.
— Брось, Петя! Какие твои годы? И потом, всё куда хуже обернуться могло!
— Это как?
— А вот так! Думаешь, легко человека бросить?
Я не удержался от кривой ухмылки, и Василь расценил её совершенно верно.
— Вот я — толстокожий, — постучал он себя пальцем в грудь. — Меня даже комары не кусают. И то духу не хватило Варьке в лицо сказать, что нам надо расстаться. Письмо написал. А ты? Ты бы смог? Да не смог бы никогда! Особенно бывшей однокласснице, с которой столько всего связывает. Так и промучился бы всю жизнь.
— Чего это — промучился? — возмутился я.
— Да я образно! Но вот разлюбил бы или другую встретил, и что? Духу бы признаться в этом не хватило. Потому как сам себе в голову вбил, что у вас любовь до гробовой доски. Ну а теперь приобрёл бесценный опыт завершения отношений без истерик, угроз и поножовщины. Говоришь, друзьями остались? Так это же здорово! За это надо выпить!
Следующий тост он провозгласил за друзей, и я окончательно оттаял. Иногда очень важно выговориться и вдвойне важно, чтобы тебе оказали моральную поддержку. А мне — оказали.
Дальше принесли бифштекс и нарезку, и на какое-то время стало не до разговоров, разве что ещё раз выпили. Василь под горячее, я — так, кусочком колбасы закусил и огляделся по сторонам. Ближе к вечеру в ресторане оказалось яблоку некуда упасть, свободных столиков не осталось вовсе. Все посетители были из числа обер-офицеров, и мне даже как-то немного неуютно стало. Будто не в обычном питейном заведении сижу, а в офицерский клуб заявился и чужое место занимаю. Да и поглядывали на меня с Василем откровенно свысока, а троица подпоручиков республиканского военно-воздушного флота, которые припозднились и оказались вынуждены расположиться на высоких стульях у бара, пялились и вовсе недобро.
Меня это задело, но поборол раздражение, и вернулся к беседе с Василем.
— Тебе легко говорить, — вздохнул я, разливая коньяк по рюмкам. — У тебя Машка есть.
— Это да, — согласился с моим аргументом товарищ. — Но и ты не абы кто, а студент и оператор! — Он воздел указательный палец к хрустальной люстре над нами. — И потом, а как же та дворяночка? Да она твоей Лии сто очков вперёд даст!
— Сам же говоришь: дворяночка!
— И что с того? Тебе это кувыркаться с ней каким боком помешать может? Да и не только кувыркаться! Забудь уже эти сословные предрассудки! У нас дворянчики никаких особых прав не имеют. Зато мы — операторы!
— Ещё и деньги многое решают, — со вздохом произнёс я.
— Ха! Деньги! — усмехнулся Василь, подался вперёд и спросил, невесть зачем понизив голос: — Видишь трёх летунов у буфета? Все при полном параде и с кортиками — сто к одному, что хотя бы один из этих хлыщей родословную от царя Гороха ведёт. И совершенно точно все трое не бедствуют. И что с того? Это в прежние времена нас бы отсюда попросили, если б столик подобной публике понадобился, а сейчас сидим и в ус не дуем!
— В прежние времена нас бы в подобное заведение и не пустили даже.
— Ну ты уж совсем палку не перегибай! Ты — студент, я — при должности. Другое дело, что при царе-батюшке мы бы точно не стали теми, кем стали, но я как раз об этом и толкую. Всё изменилось! Хочешь дворянку пользовать — пользуй. Хочешь под венец с ней пойти — тоже не проблема, о мезальянсе никто и не заикнётся даже. Вопрос лишь в вашем социальном положении.
Я откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.
— Слушай, а хочешь я вас познакомлю? Нет, серьёзно. Давай, а?
— Да ну тебя, змей-искуситель! — отмахнулся Василь. — У меня Машка есть. Я ж на неё с первого взгляда запал. Слушай, ну вот если ты так страдаешь, может, тебе Лию свою ненаглядную отбить попытаться?
Предложение это поставило меня в тупик. Отбить? А хочу ли я этого или слишком уязвлён и обижен? Пожалуй — да, уязвлён и обижен. Слишком. Да и роль Пьеро не по мне. Накушался такого в выпускных классах, больше ерундой страдать не собираюсь.
Но сказал я совсем о другом:
— Не вариант. Она в Зимске служить останется, а меня непонятно куда после выписки отправят.
— Не знаешь ещё куда?
Я покачал головой.
— Нет, пока не заходил разговор. Да и чего тут загадывать?
Положение на фронте оставалось сложным. Продвижение частей Особого восточного корпуса вглубь территории Джунго замедлилось, а окружение Белого Камня хоть и было прорвано, но наступления на том направлении наши части покуда не предпринимали.
— Да уж, — вздохнул Василь. — Я тоже в подвешенном состоянии
