– Они ушли?
– Ушли.
– Хорошо.
Данной информации мне хватило с головой. А что там, да как получилось… Это потом. Все потом. Я как зомби прошкандыбал еще дюжину шагов и без сил опустился на пузатое брюхо опрокинутой бетономешалки.
Я действительно чувствовал себя как выжатый лимон. Руки и ноги казались ватными, в голове стоял гул, а глаза так и норовили закрыться. Наверное, я даже пошатнулся. Скорее всего, пошатнулся, потому как заметил, что ко мне кинулось сразу несколько человек. Кто они? Кажется Ипатич и Леший. Хотя утверждать точно я не мог. Устал. Цирк-зоопарк, почему же я так устал? Это было последняя связная мысль, тусклой искрой вспыхнувшая и погасшая в моем мозгу. Дальше я отключился и рухнул в объятия живительной темноты, забвения и покоя.
Просыпался я очень долго и тяжело, как после знатной попойки. Сперва до сознания стал доходить какой-то отдаленный гул, шум. Потребовалось не менее четверти часа, чтобы угадать в нем человеческие голоса. Люди говорили достаточно громко, ничуть не заботясь о спокойствии заслуженного полковника Ветрова, исследователя Проклятых земель, укротителя призраков. Вот гады, совсем страх потеряли! Сейчас встану, точно настучу по башням, а кое-кому можно и по заднице… От этой замечательной идеи я улыбнулся и, собираясь как следует ее посмаковать, стал переворачиваться на другой бок. Вот тут-то меня и принялись тормошить.
– Григорич, давай вставай!
– Н-н-ну? – промычал я и с невероятным трудом приоткрыл один глаз.
В поле зрения попала крайне озабоченная физиономия Нестерова. Что она озабоченная я понял сразу, и это подействовало лучше, чем котелок холодной воды, выплеснутый поутру на голову.
– Говори, – я открыл глаза и с кряхтением приподнялся опираясь на локоть.
– БТР твой… – угрюмо начал милиционер. – Что-то с ним не так.
– Чего?!
Сонливость как ветром сдуло, и я вскочил на ноги, вернее попытался вскочить. После ночи, проведенной на жестких досках, а я лежал именно на них, просто так не вскочишь, тем более когда тебе уже под полтинник. Нестеров помог, и, невзирая на боль в отлежанных боках, хруст в пояснице я все же поднялся. Правда о состоянии здоровья думать не приходилось. Все мысли вертелись только лишь около моего верного стального друга. Как он там? Что с ним?
– Там пятна на броне какие-то. Странные, очень странные, – майор словно прочел мои мысли. – Загребельный приказал ничего не трогать и тебя будить.
– Плесень? – это первое, что пришло мне в голову.
– Не похоже на плесень, – Анатолий болезненно поморщился, а затем будто извиняясь добавил: – Думаю, призраки постарались. Ты ведь помнишь тот погрузчик?
От этих слов милиционера сердце гулко екнуло. Я действительно хорошо помнил ту крохотную строительную машинку, на которой мы с Нестеровым выбирались из «гостеприимного» стойбища кентавров. Мы тогда слегка припозднились, от чего на пустынных улицах ночного Одинцово и повстречали вечно голодную летучую банду. Помнится, чтобы добраться до нас, призраки распотрошили… нет, отставить, не распотрошили, а начисто растворили всю кабину. Цирк-зоопарк, неужели именно это имеет в виду милиционер, напоминая о той незабываемой встрече?
Я почти бегом направился к выходу и протиснулся в покореженную, словно изрешеченную кумулятивными снарядами дверь. БТР стоял около самого крыльца. Вчера вечером я припарковал его левым бортом к церкви, так чтобы боковая бронедверь оказалась прямо напротив обитой старым железом двухстворчатой двери храма. Таким образом прикрывался вход в наше убежище, а кроме того в случае чего, имелась возможность быстро погрузиться внутрь боевой машины и уже оттуда шандарахнуть из всех стволов, включая наш главный калибр – 14,5милилиметровый КПВТ. Не плохая, между прочим, была идея. Мая, кстати. Только вот о призраках я как-то совсем не подумал. Да и кто мог ожидать такой подлости с их стороны?
Оказавшись снаружи, я уткнулся взглядом в спины своих товарищей. Они стояли плотно группой и что-то внимательно разглядывали. Что-то? Я точно знал что.
– А ну, расступись! – с этим возгласом я втиснулся между камуфлированной горой по имени Загребельный и облаченным в грязный серый плащ богом. Я даже не поглядел на них, не произнес полагающегося «Здорово, мужики!». Глаза сходу прикипели к покатому стальному борту «восьмидесятки». – Твою мать…! – только и сумел выдавить из себя я, когда увидел широкие пепельно-серые полосы, которые словно шрамы исполосовали зеленые спину и бока моего верного стального друга и помощника. Большая их часть располагалась в районе башни, боковой бронедвери и верхних десантных люков.
– Что скажешь, танкист? – Леший положил руку мне на плечо.
– Попортили броню, – мне ничего не оставалось как просто прокомментировать и без того очевидный факт. – Это они когда внутрь церкви рвались. Вот же сволочи, суки, твари!
Продолжая проклинать летучее отродье, я вплотную приблизился к бронетранспортеру и стал внимательно разглядывать жутковатые рубцы. Они на несколько миллиметров вгрызались в броню. Сам металл внутри полос стал шершавым, словно состоял из отдельных крупинок. Походило это на мелкий серый песок, который каким-то неведомым способом вплавили в твердую сталь.
– И какое ваше мнение, Максим Григорьевич? – Серебрянцев повторил вопрос Загребельного, правда слегка переделав на свой лад. Теперь мне предлагалось не просто высказать все, что накипело на душе, а принять решение.
– Уже ничего не поделаешь, – я тяжело вздохнул. – Будем ездить так. Только в следующий раз умнее надо быть. А то ведь эти твари и начисто развалить машину могут.
Обнадежив старика, я потянулся к запорной рукояти на верхнеей створке бронедвери. На случай экстренной ситуации вчера вечером я не запер ее на замок. Так что дверь теперь следовало лишь распахнуть.
– Осторожней! – предупредила Лиза, но было уже поздно. Я схватился за холодный металл и привычно рванул рукоять.
То что произошло в следующее мгновение, показалось горячечным бредом, галлюцинацией. Рукоять рассыпалась прямо у меня в руке, превратившись в горсть колючей серой пыли. И эта стало лишь толчком, началом. Вслед за рукоятью волна разрушения понеслась по ближайшим рытвинам, которые оставили проклятые призраки. Металл в этих местах трещал и лопался с глухими хлопками. Процесс нарастал со скоростью урагана, и уже через пару секунд часть левого борта вместе с остатками покореженной десантной двери ввалилась в темное нутро БТРа.
От ударившего в лицо колючего пыльного вихря я резко отвернулся и заслонил рукой глаза. Я стоял так и слушал как за моей спиной стонет от боли, умирает мой верны боевой друг.
