деловито: – Десятая часть – твоя. Сам решишь, как и кого из своих людей поощрить.
– Сделать это прямо здесь, в Самкерце? – спросил Нахум.
«Дурак», – подумал Ашмонай. Такому надо разжевать и в рот положить, иначе даже виноградиной может подавиться.
– Не спеши. Русы скоро уйдут. По нашему морю [26] к Дону. Но ты уйдешь раньше. Уверен, они двинутся вдоль восточного берега моря, потому что там больше удобных мест для стоянок. На одном из них ты и устроишь засаду. Сам выберешь где. Но запомни: до устья Дона они дойти не должны. Ты возьмешь их раньше, ночью, как сделал это однажды, и ты убьешь их всех. А все, что у них, привезешь сюда. А еще привезешь мне две головы: молодого руса, который ими предводительствует, и его приятеля хузарина, предавшего Закон и народ.
– Машега бар Захариаха? – уточнил Нахум на всякий случай.
– Его. Надеюсь, то, что он рожден хузарином, тебя не остановит?
– Рузии мне не родня, – пожал плечами Нахум. – Но если они узнают, что я…
«Будь они твоей родней, я не стал бы с тобой разговаривать, дурень», – подумал Ашмонай.
– Не узнают. Иди и сделай, – сказал он. – И когда великий хакан вернется с зимнего кочевья, ты станешь тысячником.
«Или мертвецом, если окажешься еще глупее, чем я думаю», – мысленно добавил Ашмонай.
Он сказал все, но сын Хагита почему-то не уходил.
– Ну, что еще? – недовольно поинтересовался Ашмонай.
– Рабби, – сказал Нахум. – Я должен сообщить булхаци, что ухожу. И куда ухожу.
Ашмонай поморщился. Ну да, этот наговорит.
– Я сам скажу благочестивому, – заявил Ашмонай. – Скажу, что отправил тебя встречать караван.
В конце концов, ромейские корабли были куплены на городские деньги.
Наместник зря считал Нахума бар Хагита дураком.
Тот отлично знал, сколько добра везут русы. И он точно знал ответ на заданный Ашмонаем вопрос. Да, он хочет стать богатым. Но еще больше он хочет стать очень богатым. И Бог в великой милости своей дарует ему такую возможность. Разве не по Его воле именно Нахум встретил русов? Разве не Бог отдал их в полную власть Нахума? И когда Нахум по неразумию отказался от милости Его, Единый вновь указал правильный путь. Нахум бар Хагит не знал, чем он заслужил подобную милость. Возможно, тем, что дед его был знаменитым законоучителем. Но теперь воля Бога была внятна Нахуму. И вполне отвечает его желаниям. Например, Нахум вовсе не желал сделать и без того богатого Ашмоная еще более богатым. Однако он понимал, что избранному следует быть щедрым. Потому он непременно пожертвует Богу десятину. И еще кое-что – тем, кого пожелает приблизить, когда возвысится. А он возвысится, потому что деньги, особенно такие деньги, вполне заменят двенадцать колен знатных предков и капельку крови великих хаканов. А вот у его детей будет и двенадцать поколений, и родство с повелителями Хузарии. С такими-то деньгами лучшие семьи будут готовы отдать Нахуму своих дочерей.
Нахум бар Хагит никогда не был богатым и потому преувеличивал силу богатства. Однако, рассказывая своим будущим сообщникам о грядущих перспективах, он был искренне убежден в том, о чем говорил. И те ему поверили.
К несчастью для Нахума, среди тех, кому он открыл свои великие планы, оказался тот, кто почитал честь и долг выше жадности.
Глава 39
Долг, честь и удача
Сергей проснулся до петухов. Затемно. И не по собственной инициативе. Его разбудил свейский дренг Фьетра, которому выпало караулить.
– Хевдинг, к тебе венецианец, – тихо сообщил Фьетра, тронув за плечо спавшего на руме Сергея.
– Зови, – так же тихо ответил Сергей, растирая лицо, чтобы отогнать сон и настроиться на важное. Вряд ли дон Джованни пришел в этот час, чтобы просто попрощаться.
Так и оказалось.
– Я у тебя в долгу, дон Вартосалао, – сказал венецианский капитан. – И бесконечно счастлив, что у меня появилась возможность вернуть малую часть этого долга…
«Покороче, родной», – мысленно взмолился Сергей, но прервать витиеватую речь дона Джованни не рискнул, и тому понадобилось минуты две, чтобы дойти до сути дела, то есть до того, что его нынешний начальник, тот самый хузарин, который захватил их врасплох после высадки, вернувшись вчера после захода солнца, собрал своих младших командиров и самого Джованни и сообщил, что все они скоро станут сказочно богаты. И рассказал, как именно это произойдет.
– У меня совсем немного времени, дон Вартосалао. Утром мы уйдем. Потому у меня есть лишь одна возможность предупредить тебя. И я даже своим землякам не доверяю настолько, чтобы отправить их с этой вестью.
– Спаси тебя Бог, дон, – сердечно поблагодарил Сергей и отправил капитана восвояси.
Тому и в самом деле следовало поспешить: вдруг заметят его отсутствие?
А Сергей пошел будить Прастена и Дерруда с «радостной» новостью: планы меняются. Теперь им придется идти по первому варианту. То есть по Черному морю к устью Днепра.
Хотя еще неизвестно, что опаснее: берега, подвластные херсонскому стратигу, у которого на русов вообще и на Сергея в частности в прошлом году вырос зуб размером с бивень нарвала, или Азовское море с хеландиями в засаде?
Интересно, кто решил от них избавиться? Точно не Песах. Этому таиться не надо.
Тем не менее, обращаться за помощью к булхаци Сергей не стал. Тот вряд ли станет проводить расследование, а вот неизвестный враг будет точно знать, что русов кто-то предупредил. То есть он еще и Джованни под удар подставит.
Хеландии ушли еще в сумерках.
А четыре часа спустя во дворец прибежал заполошный хузарский купец. Будучи троюродным дядей булхаци, он мог рассчитывать на то, что будет принят незамедлительно. И не ошибся.
Песах завтракал. В семейному кругу. И великодушно предложил дяде разделить трапезу. Дядя отказался.
– Ты обещал мне, что те новые корабли проводят мой караван до Днепровского устья, – обиженно заявил купец.
– Раз я так сказал, значит, так и будет, – ответил булхаци.
– Но они ушли! – воскликнул купец.
– Как ушли? – удивился Песах. – Ты уверен?
– Трудно не заметить такие большие корабли в нашей гавани, – скривил губы купец.
Песах отодвинул блюдо. Аппетит пропал. Раб, привыкший угадывать желания господина, подскочил и обтер булхаци губы и бороду полотенцем, смоченным в ароматной воде.
– Я разберусь, – пообещал Песах.
– Это преступление! – сурово произнес булхаци. – Ты ослабил мое войско. Ты ударил мне в спину в час битвы. Если мне придется отдать земли роман по ту сторону пролива, это будет твоя вина!
– Я думал, эти корабли принадлежат городу, – заявил Ашмонай, который уже успел пожалеть, что
