Ознакомительная версия.
В целях безопасности мы вселились одну из башен або. Всего их оказалось пять. Две стояли у болотистой равнины. Видать, древние марсиане сторожили этот путь. Две -- на краю поселка. А пятая - перед горой, за лугом. Ее-то мы и выбрали. К тому же она сохранилась лучше. Все четыре этажа были целы. На третьем даже был массивный очаг с часами над огнем, а в окнах, как ни странно -- стекла. Толстенные стены, которые могли выдержать длительную осаду, изнутри были аккуратно побелены, и вообще, похоже, камены сюда просто не добрались.
Владелец башни, видать, был эстетом или стихотворцем, потому что на каждом этаже в убранстве комнат было что-то особенное: на первом находится целый арсенал с первоклассными "ремингтонами" и карабинами различных моделей, а также фирменные спиннинги для любого типа ловли. На втором - вполне современная кухня. На третьем, кроме упомянутого очага, пианино, секретера с гнутыми ножками, широкого охотничьего дивана -- шкаф во всю стену, набитый книгами снизу доверху.
Пока Сорок пятый юмон с Федором Березиным закрывали входную дверь тяжелым дубовым брусом, а Леха зажигал свечи да и вообще как-то странно суетился, поглядывая на меня.
-- А где сумка? - спросил я.
-- Какая сумка? - дебильно оглянулся по углам Леха и сытно икнул.
Вид у него был такой, словно он плотно пообедал.
-- Сумка с водкой и колбасой, -- напомнил я.
-- Наверное, потерял, -- беспечно признался Леха и снова икнул.
Перспектива возвращаться и где-то в темноте искать сумку никого не устраивала. Даже Сорок пятый кисло улыбнулся.
-- Придется поспать на голодный желудок, -- сунув голову в проем лестницы, сообщил Федор Березин и полез на широкий диван, тактично предоставляя нам возможность препираться дальше.
-- А зачем тогда зажигаешь, - спросил я у Лехи, улавливая от него знакомый запах алкоголя и купат, -- если жрать нечего?
-- Для комфорту! - заявил Леха, икая в третий раз.
-- Ну что, пойдем и мы, -- уныло повернулся я к Катажине, совершенно забыв о чудесных способностях Росса.
Он давно уже ходил верховым чутьем и вдруг ткнулся носом в половики под секретером и несколькими движениями носа, выкопал мою любимую, огромную, как чемодан, сумку. Обычно я с ней ездил за продуктами в супермаркет, набивая три холодильника месячным запасом еды.
Тогда наконец все стали показывать на меня пальцем. При этом они очень обидно хохотали. Хороши друзья. Даже юмон позволил себе зубоскалить - совсем от рук отбился!
Оказывается, это была шутка. Розыгрыш. По-моему, даже Катажина оказалась в курсе дела. Я мог бы и сам догадаться - ведь Леха Круглов не самоубийца, он по определению не мог сожрать столько колбасы, рулетов, окороков и прочих съестных припасов, которые были в моем кухонном холодильнике, иначе бы просто лопнул. Впрочем, мы с Катажиной были недалеки от истины - Леха не то что объелся, он еле дышал, даже жил, и единственное, что мог делать - осоловевши икать, тихо хихикать и, конечно, волочиться за Катажиной.
-- Ладно, -- великодушно сказал я, -- вы здесь сварганьте что-нибудь, а мы сейчас придем.
Я победоносно глянул на Леху, чтобы он не очень радовался, и мы с Катажиной и Россом поднялись на самый верхний этаж и обнаружили, что он превращен в спальню: огромная, грубосколоченная кровать была застелена периной и толстенным пледом, а на полу лежали волчьи шкуры, привезенные с Земли, потому что волков на Марсе с роду не было. Потолок подпирали вековые дубовые балки. А в углу, напротив камина, стоял вполне современный шифоньер, в котором висели куртки защитной окраски и длинные плащи.
Вид широкой постели привел Катажину в соответствующее расположение духа. Она разлеглась так, чтобы не очень скрывать свои длинные красивые ноги. Да и вообще, на платье сбоку оказался длинный разрез, который я и не заметил.
-- Ты интересный, как пять копеек! -- заявила она мне.
-- А ты!.. - защищался я. - А ты!..
-- Что я?! - спросила она.
-- Ты -- лакрус дектус!
-- Чего-о-о?!
- Черная вдова!
-- Боже мой! - отшатнулась она.
-- Видать, тебя Леха распалил все-таки! - сказал я, и бросил ей одну из курток. - Оденься.
-- Придурок! - вспыхнула она и прикрыла ноги. - Идиот! Психопат! Нашел к кому ревновать!
-- А что не понравился!
-- Может, и понравился, не муж все-таки!
-- Это точно! - согласился я.
-- Постой... -- сказала она.
-- Ну?.. - обернулся я, собираясь спуститься вниз.
-- Что-то у нас с тобой не ладится?..
-- А чего ладить-то?
-- Нечего? - спросила она со хриплыми нотками в голосе.
-- Ну не знаю... -- остановился я. - Странно все выходит.
-- Дурак! Люблю я тебя, -- сообщила она.
-- О-па! - воскликнул я. - В кои веки слышу такие речи.
-- Не веришь?
-- Да уж... -- покачал я головой, -- особенно после сегодняшних нежностей.
-- А ты поверь. Я тебе самой верной женой буду.
-- Ты что, предложением мне делаешь? - удивился я.
-- Ну да, -- она села на постели, растрепанная, раскрасневшаяся и одновременно прекрасная, -- а то сам никак не догадаешься.
-- А драться будешь? - полюбопытствовал я.
-- Буду! - упрямо тряхнула она волосами так, что они разлетелись во все стороны.
-- Ну хорошо, я подумаю. Но не особенно надейся.
-- Только не долго, -- попросила она, спрыгивая с постели и вешаясь мне на шею.
Вот ты и попался, подумал я, глядя в ее бездонные глаза цвета земного неба и одновременно ощущая под тканью платья ее божественную талию. Надо ли упоминать, что кожа у Катажины была гладкая, как бархат, а ноги -- настолько обалденными, что в лучшие моменты жизни я не мог оторвать от них глаз, забывая обо всех других женщинах и желая только одного -- затащить Катажину в постель и насладиться ее телом. Правда, последний раз опыт получился не очень приятным, да и не понятно, на что я, собственно, надеялся в дальнейшем. Надо было выбирать. А как известно, ожидание праздника лучше самого праздника.
Когда мы спустились, все уже налакались, кроме юмона, и Леха приступил к одному из своих любимых занятий - набиванию брюха, одновременно вращая над огнем вертел с курицей. Надо ли говорить, что пищеварение у Лехи было ускоренного вида, поэтому он вечно ходил голодным, словно внутри себя кормил многочисленных друзей.
Росс присел рядом. С нетерпеливо горящими глазами, какие только бывают у эрделей, пододвигался все ближе и ближе. И вообще стал жить по Павлову, роняя из пасти слюни и суетливо перебирая передними лапами. Но из чужих рук брал не хотел, а ждал, когда я соизволю на правах хозяина накормить его.
Ознакомительная версия.
