— Абсолютно точно наш, Энди. Целиком и полностью. Если ты, конечно, не утопил по дороге в Банглу все, что вез.
Энди скривился, но сказал другое:
— Капитан, может, и остальных с собой захватим?
— Конечно, захватим, Энди. Надеюсь, они тоже обрадуются. Кстати, где они все?
— В таверне. Еще бы они не обрадовались.
Есть и еще один резон отправиться всем вместе. Подойду я один к борту 'Скитальца', и встретит меня у трапа матрос вопросом: 'Куда прешься?' Пусть и вежливо. Ну представлюсь я новым владельцем и меня, наконец, пустят на борт.
А если трап вообще будет убран? Стоять рядом с кораблем и кричать: хозяин заявился, пустите на борт? В обоих случаях не очень солидно получится. И еще эти многочисленный зеваки, которые обязательно увидят и услышат, изменят так, что, рассказывая друг другу, смеяться все будут, как капитан Сорингер прибыл на свой новый корабль, и как его там встретили.
И совсем другое дело, если приду я в сопровождении своих людей. Мне даже рта открывать не придется, без меня все сделают.
Когда из-за поворота улицы показался угол таверны, Энди взглянул на меня, и я кивнул: 'Иди уж, сообщи новость первым. Вон как тебя распирает, еще порвет на части'.
И только покачал головой, глядя ему вслед: Ансельм старше меня почти на пять лет, фактически женат, а направился к таверне чуть ли не бегом. Хотя и мне самому едва удавалось сдерживать себя от того, чтобы от радости не запрыгать на одной ноге, как мальчишка.
Или не заорать в полный голос: 'Эй, вы все! У меня снова есть летучий корабль, и я вскоре снова окажусь в небе! Туда, куда вы смотрите на пролетающие мимо корабли и завидуете. Да-да, именно завидуете, чтобы вы там не говорили друг другу'.
Или подмигнуть тем двум хорошеньким девчонкам-паури, смотревшим на меня и призывно улыбающимся. Нет, пожалуй, с последним я погорячился, ведь им никак потом не объяснишь, что это всего лишь от чудесного настроения, и ничего большего за этим не стоит.
Под полотняным навесом у входа в таверну, за столиками, действительно сидела вся моя команда. Все вскочили на ноги задолго до того, как я к ним приблизился.
— Поздравляю, капитан! Достойная замена 'Небесному страннику'! Мы и не сомневались, что капитан Сорингер своего добьется! — услышал я, когда оказался в окружении своих людей, и было мне, чего там, очень приятно.
— Ну что, орлы, пойдемте, взглянем, на наш новый 'Небесный странник'? Да-да, мы назовем его именно так.
И мы пошли, весело переговариваясь, отпуская шуточки и улыбаясь.
— Берни, — обратился я к Аднеру, — а чтобы вам Хлою с собой не захватить? На новом корабле места на всех хватит с избытком.
Тот как-то по-особенному взмахнул рукой, всем своим видом изображая мужчину, которого утомили толпы домогающихся красавиц:
— Надоела она мне, с нею покончено.
Затем неожиданно зло взглянул на Энди Ансельма.
'Все с вами ясно, — догадался я. — Энди прибыл в Банглу намного раньше нас, и не мог не заметить, как ведет себя эта девица. Хотя, вероятнее всего, сообщить все Аднеру, была инициатива Мирры, и Энди пришлось ей подчиниться. Но есть в этом и хорошая сторона: теперь я не услышу от него: 'Все, капитан Сорингер, хватит с меня. Любимая жена, спокойная работа, куча ползающих на коленях детей — вот что мне теперь нужно. По крайней мере, в ближайшее время не услышу. Долго же теперь Берни будет злиться на Энди за то, что он открыл ему глаза. Лучше бы уж Мирра это сделала, у них и без того отношения не очень. Та никак не может себе представить, что в таком невзрачном с виду человечке скрывается недюжинный талант. Как же, согласно ее представлениям такой человек и выглядеть должен соответствующе'.
Когда нашим взорам открылся 'Небесный скиталец', мы все, как по команде, остановились.
— Красавец! — выразил наше общее мнение Родриг Брис. Затем, мгновенье помолчав, добавил. — Правда, немного запущенный.
И мы все снова с ним безмолвно согласились.
Все мы стояли и смотрели на наш новый корабль. Как будто стоило только сделать шаг и он исчезнет. Такое вот настигло наваждение, причем всех сразу.
Первым опомнился, как тому быть и положено, капитан.
— Ну что стоим, пойдемте, — сказал я, изо всех сил стараясь, чтобы моя фраза прозвучала как можно небрежнее. — До вечера еще далеко, а работы на корабле, как я посмотрю, для всех хватит. Ну а вечером… — и я тут же себя оборвал, вспомнив, что приглашен к Жануавье, — вернее, завтра вечером, мы как следует и отпразднуем.
* * *
Опасался я напрасно: трап был гостеприимно опущен на землю, а на самом корабле не оставалось никого, кроме парочки сторожей, которые встретили нас чуть ли не с радостью. Отчасти я даже расстроился, что не застал на нем ни капитана, ни его навигаторов. Ведь у кого еще было узнать, как ведет себя корабль в полете, чего не любит, а что выполняет с удовольствием. Корабли, они как люди, каждый со своими привычками, особенностями и иногда странностями.
Конечно, я и сам все это вскоре буду знать, и все же…
Капитанская каюта на новом моем корабле, как и не трудно было предположить, оказалась значительно больше, чем на прежнем. Да что там, только одна спальня была такой, а ведь в ней имелся еще и кабинет, он же гостиная, нисколько не уступающая в размерах.
Кровать в спальне оказалась скромной и явно рассчитанной на одного человека. Что и немудрено: при постройке 'Небесного странника' я лично давал указания, какой именно она должна быть. Ничего страшного: пожелаю, и Родриг мне ложе любой ширины соорудит, причем из драгоценного дерева синуль.
'Только к чему она мне теперь', - думал я, подходя к зеркалу. Зеркало тоже было большим, почти в полный рост.
'Что де во мне изменилось?', - разглядывал я свое отражение. — Во время нашей сегодняшней встречи Кристофер Жануавье бросал на меня какие-то непонятные взгляды. Что же тому было причиной? Лицо прежнее, разве что цвет его от постоянного пребывания под жарким тропическим солнцем стал таким же темным, как и у паури. Ах, вот оно что! Нет, ну надо же, не рановато ли?'
На висках серебром поблескивала седина. И когда это, интересно, она успела появиться? Не тогда ли, когда нас несло на скалы, и гибель казалась неизбежной? Или немного раньше, когда вытаскивая в лодку вывалившегося Энди, я сам в нее угодил? Каким-то чудом меня успели выдернуть из воды перед самой пасть гнипельса? Или все началось еще при первом визите на остров Неистовых ветров?
'И плевать, — решительно отошел я от зеркала. — Не барышня. Да за такой корабль я готов полностью стать седым как лунь или вовсе даже облысеть!'
Корабль действительно того стоил. Еще в Эгастере, едва только увидев его, он сразу запал мне в душу. Было в нем какое-то особое изящество линий у корпуса, у надстроек. Даже расположение иллюминаторов казалось таким-то необычно красивым.
