движение внизу. Причем теперь ей показалось, мелкие тени стали двигаться в определенном порядке, словно по чьей-то указке. Немизия сбавила скорость, кувыркнулась в воздухе и застыла на месте, интенсивно работая крыльями. Ветер был слабым и почти не мешал ей.
Внизу определенно что-то двигалось. Что-то мелкое… хотя с такой высоты ей все казалось небольшим. Таинственные существа, скрывающиеся во мраке, могли быть вполне себе крупными. Можно, конечно, спуститься ниже и поглядеть на это неведомое шевеление с более близкого расстояния. Но валькирии почему-то этого делать не хотелось. Она описала большое кольцо вокруг моста и полетела к противоположной стороне каньона.
Здесь мост также зловеще скрипел и трещал, покачиваясь на ветру. Не хватало пары досок почти у самого конца, а так он больше ничем не отличался от «той» стороны. Аккуратно переступая прорехи, Немизия сделала несколько пробных шагов. Мост слегка задрожал, словно проснулся от векового сна.
«Стоит ли рисковать, передвигаясь по нему?» — задала она себе вопрос, но тут же в голову пришел другой: «А разве у них есть выбор?». Если канатная дорога рухнет, и все попадают в бездну, концовка всей этой истории будет до скрежета в зубах глупой. Даже смешной. Барды не сложат об их походе песен, не увековечат в легендах летописцы. Но Немизия чувствовала, что такой исход им не грозит. Возможно, в ней взыграл дар предвидения, но скорее всего она просто отказывалась верить в подобное.
Мост задрожал сильнее. Валькирия глянула вдаль и увидела, что кто-то все же ступил на старые доски. Это был Йов. Ученик Хранителя Барьера решил первым испытать удачу, показав пример остальным.
Немизия воспарила и направилась к спутникам. Кто бы что ни говорил, но в случае случайного обрыва моста она попытается кого-нибудь спасти.
Йов преодолел уже четверть канатной дороги. За ним, отставая на добрые сто локтей, почти крадучись ступал по старым доскам Морк. Валькирия ругнулась про себя. Что же они такое творят? В Валь-Кирине было много канатных дорожек, да он, можно сказать, состоял из них, и Немизия прекрасно знала, что по старым веревочным мостам лучше ходить по одному. А эти люди… глупцы…
И тут все мысли в одно мгновение выветрились из головы. Потому что она увидела нечто, во что просто не могла поверить. По скальному уступу, у которого столпились, дожидаясь своей очереди, ее спутники, ползли огромные черные сколопендры. Даже свысока, где истинный размер всех предметов искажался, они казались невообразимо огромными. Теперь женщина-птица поняла, что это было за шевеление внизу.
Она стрелой рванула вниз. В голове была лишь одна мысль: нужно как можно скорее предупредить спутников о новой опасности.
Ибрагил отчетливо чувствовал, как по лбу скатываются крупные горошины пота. Биение сердца разрывало грудь, легкие сжимало стальными тисками. В глубине головы что-то монотонно стучало, будто там поселился маленький и гадкий лилипут с молотком.
— Давай, Ибрагил, твоя очередь, — услышал он голос Дака со стороны моста.
Первым на канатную дорогу ступил Йов, за ним Морк, потом Девана с девчонкой, а после Дак. Парень уже успел сделать добрых двадцать шагов и теперь махал рукой, зовя волота за собой.
До последнего момента Ибрагил думал, что сможет перебороть себя. Но нет, не смог. Как только волот подошел к обрыву, голова сразу же пошла кругом, а мышцы рук и ног стали не тверже киселя. Молот за спиной сразу же потяжелел раза в два.
— Ну чего замер? — гаркнул сзади Нондер. — Давай шевелись.
Ибрагил с большим трудом оторвал ногу от земли, сделал шаг и замер. Его с неимоверной силой потянуло вниз. Хотелось упасть и обнять землю, а лучше — схватиться за что-нибудь покрепче и не отпускать. Он старался не смотреть вниз, но глаза не слушались, взгляд так и приковался к бездне.
«Ты упадешь! Упадешь! Точно упадешь! — твердил страх голосом самого Ибрагила. — Мост не выдержит, ты слишком тяжелый. Ты упадешь!». Когда волот сильно волновался, то почему-то называл себя от второго лица. Быть может, потому что видел и ощущал все как будто со стороны?
— Ибрагил! — снова раздался голос Дака. Кто-то за спиной вора крикнул что-то нечленораздельное.
Волот тяжело сглотнул. Вытер лоб запястьем. И с неимоверным трудом сделал еще один шаг.
— Эй, великан, ты что, высоты боишься? — спросил Нондер. В его тоне волот уловил насмешку и толику презрения. В другое время и в другом месте он, может быть, обратил бы на это больше внимания. Но не сейчас. Страх затуманил рассудок на столько, что Ибрагил не мог думать больше ни о чем постороннем. Все, кроме страха, стало несущественным.
Сверху послышался невнятный крик Немизии. Валькирия стремительно летела вниз, будто шла на таран.
— Ибрагил! — прозвучал изменившийся до неузнаваемости голос Дака. Таким голосом обычно кричат люди, внезапно чем-то напуганные.
— Быстрее… мост… ползут… — доносились до уха волота отдельные слова валькирии. Как назло, зашумел ветер, и что она кричала — разобрать было почти невозможно.
— Знаешь что, здоровяк, — проговорил некромант, — оставайся-ка ты здесь, — и отпихнул его своей костлявой рукой.
Толчок был несильным, но Ибрагил невольно пошатнулся на ослабевших ногах. Нондер шагнул было к мосту, но едва его нога коснулась старых досок, он замер, а через миг попятился. Волот несколько долгих мгновений не шевелился, но когда огромная, покрытая черной лоснящейся кожей тварь выползла из-за уступа и вытянулась почти в его, Ибрагила, рост, к нему, наконец, вернулось самообладание. Волот схватился за молот.
— Быстрее! Уходите! По мосту! Там внизу их десятки! — донес до ушей ветер голос валькирии. Владычица Валь-Кирина парила над Ибрагилом и Нондером, как ворона над падалью.
Чудовище заползло на уступ и перекрыло собой мост. Оно было огромным. Длинное пульсирующее тело, десятки ног, гибкий толстый хвост с жалом на конце и узкая, изобилующая множеством зубов пасть. Два длинных уса мотались из стороны в сторону, как маятники. Сколопенда-переросток. Очень-очень большой переросток.
Нондер грязно ругнулся, вытянул руку, из ладони вырвалась струя черноты и ударила в морду чудовищу. Существо пошатнулось, распахнуло пасть и оглушительно запищало. Некромант выпустил еще одну струю, чернее и гуще прежней, и многоножка отступила, неуклюже дернулась и сорвалась с уступа. За ней посыпались мелкие камни, а от края отвалился осколок
