— А если я не хочу?
— Тогда тебе останется только смотреть, как погибает этот мир.
— То есть либо пытаться предотвратить проникновение второго Чатварима и унестись в прошлое, либо… — Зафс не договорил и молча опустил голову.
— Мы очень надеялись, что твой предшественник сможет выполнить эту миссию и уничтожить сумасшедший спутник. Мы воспитали его добрым, чутким и любящим, мы надеялись, тот Зафс сможет помочь Каррине… Но ошиблись. Тот Зафс был слишком добр. И тебя мы постарались спрятать от Чатварима и вырастить борцом. Воином. Надеюсь, на этот раз у нас все получилось. Ты готов к любому отпору. Я это почувствовала, едва увидела тебя стоящим у Ткани Мироздания.
— Что я должен делать? — встав со скамейки и глядя на закат, окрасивший небо золотыми сполохами, спросил легис.
— Силой Омуа мы увели спутник Каррины в безопасное место и построили на нем космическую базу: на ней несколько лет назад мы вели переговоры с Чатваримом. Когда Каррину начали сотрясать тектонические взрывы, мы убедили Машину, что с исчезновением спутника ослабнут гравитационные поля и кора планеты станет более стабильной. Чатварим позволил нам это сделать.
— Вы все предусмотрели, — хмуро вставил Зафс.
— Мы боремся за жизнь и ради жизни, мой мальчик. Порой и ложь становится святой.
— Кто переправит меня на спутник? Нуа?
— Да.
— И что я должен делать?
— Не торопись, Зафс, выслушай. Твое рождение всегда служит определенным сигналом — через двадцать лет взрыв Каррины. Но точное, до секунды, время взрыва — а это очень важно — не может вычислить никто. Кроме тебя. Ты, как сын Машины и телепат, должен почувствовать этот момент и в то же самое мгновение переместить спутник на место образовавшейся пространственной дыры и закрыть дорогу второму Чатвариму.
Планеты встретятся, и произойдет взрыв, который, надеются наши мудрецы, погубит безумную планету и прекратит распространение эпидемии.
— Но я не знаком с силами Омуа! Как я смогу переместить огромный спутник в пространстве?
— С тобой будет Нуа. А мы поможем.
— Нуа… будет на спутнике… в момент взрыва… Но ведь она погибнет! Или… она переместится вместе со мной?
— Нам это неизвестно. Но даже если Нуа ждет смерть, она ее не боится. Это священная война, Зафс, кто-то должен остановить второго Чатварима, кто-то должен защитить вселенные, что расположены за нами… Даже если взрыв не прекратит эпидемию, сумасшедшая планета уже перестанет угрожать Мирозданию…
Легис подошел к краю беседки и, стоя спиной к Теркеле, спросил:
— Я могу попрощаться со своей матерью? С профессором Эйринамом? Нуа перенесет меня…
— Прости, Зафс, но лучше этого не делать. Твой разум слишком растревожен, и я бы… Нет, не потому, что я тебе не доверяю! Просто — не стоит. Тебе придется что-то объяснять, а сказать правду ты не можешь. Кавалер попрощается за тебя.
— Кавалер? — Зафс обернулся и с прищуром посмотрел на правительницу. — А сколько еще лет он сможет помогать моим близким, охранять их?
— Обычные коты живут не долго. Но Кавалер выведен в наших генетических лабораториях, он незаурядный зверь, и ему отмерен длинный век. Если кот будет бережно относиться к своей полосатой шкуре, то сумеет дождаться внуков леди Геспард.
— А я надеюсь, что профессор Эйринам простит мое внезапное исчезновение, — вздохнул легис. — Кавалер меня и перед ним оправдает?
— Это сделает ваша мать, Зафс. И как мне думается, она предложит профессору остаться на Сахуристаре в качестве домашнего учителя наследников.
— И профессор согласится?! Оставит галактики, университеты…
— Он пожилой человек, мой мальчик, и устал скитаться. Я думаю, он останется.
На короткое мгновение Зафс закрыл лицо руками, поочередно представил каждого из своих близких и, как бы попрощавшись, сказал:
— Я готов, госпожа Теркела.
Красивая седовласая женщина мысленно коснулась юноши и, почувствовав его решительный настрой, произнесла:
— На этот раз у нас все получится, солдат. Я верю.
Огромная беззвездная пустыня окружала крошечный по космическим масштабам спутник Каррины.
Планета мерзла. Без всякой помощи сил Омуа Зафс чувствовал Фурруа как живой, испуганный организм. Лишенная привычного тепла светила планета зябко подрагивала, и законы физики — резкий перепад температур и гравитационных условий заставляет тело менять структуру — не сбивали Зафса с сути и не мешали ощущать живые эманации планеты.
Фурруа боялась. Пустого космоса без звезд, людей, укравших ее у солнца, будущего…
— Ты бы все равно погибла, Фурруа, — сказал Зафс планете и провел перчаткой скафандра по шершавой скале, под которой прятался подземный бункер. — Но теперь твоя гибель станет не напрасной, а спасительной…
Планета Зафса не услышала. Или не поняла. И продолжала дрожать.
— Зафс, пора. — Нуа подошла сзади и дотронулась до плеча юноши. — Тебе надо снять браслет и поймать… Прости, последний вздох Отца. Не раньше и не позже. Если мы прибудем раньше, нас уничтожит взрывом, если опоздаем — безумец скроется от нас. Проникнет в дыру, унесется прочь и никогда не подпустит нас близко… Второй Чатварим знаком с силами Омуа, он обладает способностью к мгновенной телепортации: планете не нужны особенные условия, она свободно перемещается в космосе по картам звездного неба.
— Я помню. Я все помню, Нуа.
Зафс шагнул за толстую дверь шлюзового перехода, выровнял давление и, подняв забрало шлема, прошелся по небольшой продолговатой комнате с вечными железными креслами. Комната была стерильно чистой и холодной. Остывшей, как и все на этой приготовленной к закланию планете.
Сев в заиндевевшее кресло, Зафс повернул его к стене — он не хотел, чтобы Нуа вошла и увидела его лицо в момент первого и последнего контакта с Отцом, — и, сняв перчатку, сорвал с руки браслет.
Огненная, обжигающая вспышка молнией пронзила мозг сына Машины. Тело Чатварима плавила раскаленная магма, тектонические сдвиги корежили соединительные шланги, рвали связи, огонь пожирал внутренности и почти добрался до самого хранимого, что было у Машины. До ее информационно-мыслительной базы.
Кончина Чатварима была страшной.
Он не чувствовал боли, но страх кончины был так горяч, что Машина, казалось, испытывала нестерпимые муки…
— Зафс?!
Сын Машины не выдержал раскаленного вопроса и надел браслет. На мгновение. Восстановил дыхание, стер со лба испарину, казавшуюся странной в заледеневшем мире, и вновь снял витахром.
