Гансу очень не понравилось это «великолепно». Если бантаги умеют изготавливать такое оружие, чего еще от них можно ожидать?
— Сколько человек тебе надо?
— Дайте мне пятьдесят рабочих, и к рассвету эта машина будет готова к бою.
Ганс задумчиво посмотрел на него. Он собирался использовать Алексея в качестве инструктора, чтобы тот объяснял чинам, как обращаться с пушками или стрелять из винтовок. Но если машинисту и в самом деле удастся сделать то, что он задумал, это увеличит шансы защитников форта при следующем штурме. После недолгого размышления Ганс едва заметно кивнул Алексею, спрыгнул на землю и пошел обратно к ожидавшим его чинам.
— Кажется, эта ночь никогда не кончится, мой карт.
Гаарк склонил голову, соглашаясь со словами Джамула, и дружеским жестом предложил ему устроиться у костра рядом с собой.
Усевшись на походный стул, Джамул поднял глаза на Большое Колесо.
— Нас занесло далеко от дома, — со вздохом промолвил он.
— Может быть, наша родная планета находится где-то там, в небе, — ответил ему Гаарк.
— Ты никогда не тоскуешь по дому?
— Тоскую по дому? — усмехнулся кар-карт. — С чего бы это? Мы были с тобой двумя солдатами, призванными на войну против своей воли. В той засаде нас ждала смерть. Даже если бы мы тогда выжили, этот сволочной сержант все равно бы нашел способ нас угробить.
— Я не это имел в виду.
Гаарк презрительно фыркнул:
— Кем мы были? Ни ты, ни я не принадлежали к высшей касте. До армии мы были студентами, а какая участь ждала нас потом? Разве ты не видел презираемых всеми калек-ветеранов последней войны, которые живут в забвении, потому что им выпало сражаться на стороне побежденных? Я рад, что мы попали сюда.
— А я нет.
Гаарк окинул своего друга внимательным взглядом.
— Эти бесконечные убийства встали мне поперек горла, — тихо произнес Джамул.
— Жизнь — это война, а война — это жизнь, — рассмеялся Гаарк.
— Легко тебе так говорить, о Спаситель.
В голосе бывшего радиста явственно звучал сарказм, и Гаарк ощетинился.
— Ты ведь теперь стал Спасителем, разве не так? Вопрос в том, насколько ты сам во все это веришь.
Поднявшись со стула, Гаарк угрожающе навис над Джамулом.
— Не забывай, я помню тебя просто Гаарком, таким же салагой-новобранцем, как и я, — улыбнулся Джамул. — Так ты на самом деле веришь, что стал тем, кем считают тебя эти дикари?
— А почему нет? Если пророчество сбылось, значит, в нем что-то было. Мы пришли в этот мир, чтобы выполнить важную миссию, и я сделаю это. — Гаарк простер руку в сторону бантагского лагеря в долине под ними. — Вот они, славные предки из наших легенд. Именно от них берет начало наша раса, и посмотри, в какой упадок пришла их цивилизация. Мы должны превратить этих варваров в народ, достойный их великого прошлого. Тогда они займут во Вселенной подобающее им место.
— Ты называешь это их предначертанием, да? — спросил у него Джамул. — Хочешь, чтобы они завоевали другие миры?
— Люди являются нашими непримиримыми врагами. Я почувствовал это из разговоров, которые вел с Шудером. Если мы сможем победить их здесь, наши войска наберутся опыта, и через десять-пятнадцать лет мы будем готовы захватить их мир, если только к тому моменту нам удастся разгадать секрет Врат света.
Джамул не спешил с ответом; его взгляд был устремлен на пляшущие языки пламени.
— Я не согласен с тем, что нам следует уничтожать людей, — наконец произнес он. — Наши, как ты их называешь, «славные предки» натворили тут таких дел, что у нас, может быть, нет другого выбора, но я устал от этой бесконечной бойни. — Он поднял глаза на Гаарка. — А ты, друг мой? Кем ты стал? Меня удивляет, что ты и впрямь веришь во все эти сказки. Ты действительно считаешь себя Спасителем?
— А почему я не должен в это верить? И разве у тебя есть повод для жалоб? Ты ведь один из моих приближенных.
— Большое тебе за это спасибо.
— В тот день, когда мы сюда попали, я увидел страх в твоих глазах. — В голосе Гаарка звучал гнев. — Именно я убил нашего дурака-командира, а не ты. Именно я вспомнил древний язык и добился того, что мы остались в живых, а потом сверг предыдущего кар-карта. Мне и никому другому обязан ты той роскошью, в которой сейчас живешь. Что-то я не слышал, чтобы ты жаловался на недостаток наложниц, золота и даже местных деликатесов. — Он ткнул пальцем в сторону человеческого окорока, поджаривавшегося на вертеле над костром.
— В последнее время меня это стало беспокоить все больше, — возразил ему Джамул. — Если люди обладают душой — а мне теперь кажется, что так оно и есть, — то мы не должны с ними так обращаться, это святотатство.
— Либо так, либо нас обоих ждет смерть, — отрезал Гаарк. — В этом мире орда пожирала людей тысячи лет. Я изменил многое в жизненном укладе бантагов, и они приняли мои новшества. Однако если я покушусь на этот обычай, то не проживу и дня.
— Но именно поэтому люди считают нас непримиримыми врагами. Если бы такие ужасы выпали на нашу долю, мы бы тоже дрались, не щадя собственной жизни.
— Местные люди не брались за оружие, пока здесь не появились янки. Это говорит мне о многом.
— А Ганс — у него есть душа?
Гаарк бросил взгляд на стены чинской крепости.
«Что бы ты сказал на это, Ганс? — подумал он. — Ты обманул меня на фабрике и несколько раз нанес мне поражение во время этой погони. Ты был достойным противником». Гаарк не мог избавиться от чувства восхищения перед этим человеком, перед силой его характера и нежеланием плясать под чужую дудку.
— Дело не в том, есть у них душа или нет, — наконец ответил он. — Завтра мы должны их уничтожить и стереть самую память о них в этом мире. Мы внушили нашим воинам, что янки и тот скот, который последовал за ними, обуреваемы демонами, и потому в битве с ними можно обрести немало чести. Нам надо направить в нужно русло ярость и страх бантагов. Теперь янки знают о нас. Их дирижабли видели, каких успехов мы достигли. Так что война началась.
Он бросил на Джамула испытующий взгляд.
— В этой войне мне нужна будет помощь, твоя и других. Нам предстоит еще многое совершить и улучшить. Пройдут годы, может быть, сменится целое поколение, прежде чем эти дикари научатся думать, как мы, и создавать машины, прежде чем они будут готовы усвоить все те знания, что мы вынесли из нашего родного мира. Ты со мной согласен?
Джамул медленно кивнул.
До них донеслась ружейная трескотня, на крепостной стене вспыхнули красные огоньки, и в следующую секунду находившиеся на равнине бантаги начали отвечать защитникам форта разрозненными выстрелами.
