Они выследили, где я ставлю ловушки и узнали о моих тропах, а потом было истребление бедных животных ядом, установкой солончаков, ловушек, кроликов били даже из револьверов. Я знаю только о трех десятках кроликов, что принесли за неделю местные охотники булочнику, у каждого дома слышались крики при разделке кролика, а сытые горожане улыбались друг другу. А я не смог выменять мясо даже на продукты или нужные мне вещи.
− Мне не нужна крольчатина, малец. — Жирный булочник Сэмюель тогда со смехом утром мне ответил, когда я к нему пришел. — И у тебя я брать больше ничего не буду, не приходи больше сюды, никогда!
И тогда я пошел к жене кузнеца и пообещал, что буду поставлять в течение недели по кролику каждые два дня если ее муж сделает по моим чертежам некоторые предметы. Так я начал отдавать весь свой улов сердобольной Алиас, а она, смекнув выгоду, начала печь пироги для своей семьи и продавала их какое-то время караванщикам.
Через неделю до булочника наконец дошло что уже пятый день никто не может поймать никакой дичи и все повторилось как и раньше: печальные, похмельные охотники заговорили что зверь ушел и всезнающе сплюнув на землю уверили булочника что до зимы никто не будет приходить с добычей.
А тем временем у кузницы толпились люди в очереди за пирогами, и булочник, зная, что Алиас уже надоело печь и продавать пирожки и она не против закончить свой маленький бизнес, пошел к ней договариваться. И дав немного денег жене кузнеца, Сэмюель сходил с непустыми руками уже к Мэрилин, и попросил меня зайти к нему. Питание в городе было отвратительным и пироги с крольчатиной и овощами расхватывались всеми влиятельными людьми городка. Мэр, местный бродячий пастырь, плативший золотом, да и Грегори Пэнс и его жена постоянно покупали пироги для банды и для девочек, даже фермеры на свои дни рождения заказывали большой пирог с крольчатиной, деньги у людей были, а купить вкусные пироги из свежей крольчатины можно было лишь у булочника. И как заявил лекарь Кардо, горожане стали меньше болеть и рекомендовал раз в две недели есть свежее мясо. И после этого все пошли к булочнику и платили они звонкой монетой, даже когда я после ожесточенного торга только согласился возобновить наш обмен, получил в дар пирог с крольчатиной на следующий день. Тера и я не ели ничего вкуснее за все время как я себя помнил, но один такой пирог стоил пять медных монет, пять пирогов это целый серебряный, а это уже немалые деньги. Из одного кролика можно приготовить пирогов на пол золотого, а это уже бешенные деньги. Лошадь можно купить даже сейчас у караванщиков за пять или двадцать золотых в зависимости, от состояния лошади. Но конина, не помогала при недостатке неведомых веществ, и потому её не ели, она, как говорили, была хуже всего на свете.
− А за кролика ведь и убить могут, — произнес я вслух дурацкую догадку, умываясь в ручье и ложа в корзину кашу из подгнившего зерна. — Интересно, а за рыбу они что, будут молиться на меня?
Подобрав кукан с радужной рыбой, я побежал домой, надеясь что пьяница Карл, лучший охотник окрестностей, сегодня не будет со своей шавкой искать меня и мои охотничьи угодья. Этот лес в предгорьях, и если не знать куда именно надо идти ты никогда не найдешь тех троп, которые я обнаружил. А все знают, что я иду с добычей со стороны восхода, а не с заката, и некоторые даже готовятся отобрать сегодня у меня мою добычу, как вчера мне сообщил булочник.
Наконец мой стремительный утренний забег по лесу закончился у крыльца большого, но требующего ремонта дома, за которым десятилетиями никто не ухаживал. Рыбу я сразу начал чистить именно тут, чтобы у реки не оставлять ни единого следа, ни единой чешуйки и даже запаха, а после, зайдя на кухню, начал спешно готовить, но сперва нужно было дождаться пока печка нагреется. Она только только распалялась и еще не нагрелась до красна, да и вода в большой кастрюле не закипела. Рядом я поставил небольшую кастрюльку, в которую вмещалось три кружки воды, и с нетерпением ждал когда же вода в кастрюльке закипит и я начну готовить напиток богов.
Это был ежедневный ритуал, из всех вредных привычек Пенсов я пристрастился лишь к одной: коричневая, измельченная до муки крупа упала в кастрюльку. Дивный, немного резковатый аромат начал наполнять кухню. Кофе было единственным, что оказалось в доме хорошего качества. Весь дом разваливался, ремонтировать надо было абсолютно все, и даже детей семейство Пенс было готово кормить самой худшей кашей, которую можно было найти. Им было плевать на то, как и во что мы одеты, все это было моей заботой. Но в подвале лежало четыре огромных мешка с кофе, а на кухне стояла посеребренная кофемолка. И каждый раз, когда Грегори приходил сюда, он варил кофе, также как и Мэрилин, им было не плевать на свои удовольствия, и кофе был одним из них.
И тут я услышал скрип на втором этаже и волосы встали дыбом: я точно закрывал дверь дома, когда уходил по утру, и скрип был не из комнаты Теры. Рука коснулась ножа за спиной, я был готов сражаться, и не дай боги если этот незнакомец навредил крохе, я заставлю его мучатся.
− А-а-а-апчхи, — из спальни Пенсов, которую они редко посещали, послышался сонный голос Мэрилин. — Джони, милый, приготовь и мне чашечку. Я тебя за это, хм, поцелую, кхм, в лобик.
− Кофе скоро будет готово, мэм, — хмуро, но громко проговорил я. Мэрилин не постоянна, сегодня она мэм, а завтра уже будет требовать обращаться к ней по имени.
− Зови меня Мэри! Я же неделю назад говорила тебе! — Возмущенный крик был подтверждением того, что мачеха сегодня в хорошем настроении. — Я уже спускаюсь.
На втором этаже что-то тяжелое загремело, и вот уже скрепя всеми половицами, в коричневом халате, вышла Мэри с кипой газет и своей сумочкой для приведения себя в цветущий вид. Алюминиевая кружка моментально оказалась в ее руках и на краткий миг она забылась, смотря на утро, что буйствовало за окном. И через минуту из своей спальни с медведем в обнимку, заспанная, но уже одетая в синенькое платьице вышла кроха Тера.
− Доброе утро, мэм, — садясь за стол проговорила Тера, принимая от меня стакан с водой и печенье, что вчера я выторговал у булочника.
− И тебе не сдохнуть, − пробурчала то ли Мэри то ли Мэрилин, погруженная в чтение. — Выспалась, Тера?
− Да, — улыбнулась крошка и вновь начала грызть печенье. — Джонни, у тебя вода кипит!
Я встал из-за стола и начал нарезать рыбу. Я не умел жарить рыбу, и вспомнил я это только у крыльца дома, но варить то я умею. И потому я решил что сварю её, ну а затем накидаю туда немного тех овощей, которые у меня были.
− Джонни? — вдруг строго спросила Мэри. — Ты где взял эту рыбу, у кого украл? Сознавайся, паршивец!
− Я её поймал, — проговорил я, разворачиваясь к столу с ножом в одной руке и с рыбой в другой руке, намереваясь начать ее резать.
− Подожди, − подняв руку, проговорила Мэрилин, смотря на меня своими большими, зелеными глазами. — Ты поймал, сам, королевскую Игнис, короля форелей, и собираешься её сварить?
− На все вопросы один ответ, — подозрительно прищурившись и чуя подвох, ответил я. — Да.
− Проклятый мальчишка! — вскочила Мэрилин в своем халате со стула и, растопырив пальцы, вытянула руку и возмущенно прокричала, почти тыкая своей ладонью мне в лицо. — Пять! Пять монет! Да ты хоть представляешь, что делают мои девочки за пять монет серебра?! Это четверть золотого! А ну отдал мне нож! Варить он собрался, её только жарить можно!
− Я не знал что она дорогая, и как готовить неизвестную мне рыбу я тоже не знаю, — пробурчал я, а Мэрилин выхватила у меня из рук и нож и рыбу.
И вдруг она застыла на месте, поняв, что я многое если не помню, то и не знаю вовсе. И судя по лицу, ей стало немного не по себе.
− Братик, она её продаст, эту дорогую рыбку, или у нас все же будет жаренная рыбка? − тихо спросила Тера, смотря на застывшую Мэри с подозрением.
− Ты только не спугни, — с улыбкой проговорил я, смотря на искаженное лицо Мэри.
