— Давай перевяжу.
— К черту…
Я встала и, слегка пошатываясь, двинулась по туннелю. Шагов через двадцать встретила Синуса. Чуть хромающего, но невозмутимого. Вовчик опирался на его плечо. Дети бойко семенили впереди математика.
Когда мы вернулись, Грэй «доконал» решётку. Боковой туннель оказался куда уже. И без гладкого пластикового покрытия. Обычный шершавый бетон. Если бы нас протащило по нему… Так легко мы бы не отделались.
Зато идти удобнее. Только освещения здесь нет. Пришлось надеть «ночники». На восемь человек всего три пары «глаз». Фонарики у нас были, только использовать их не рискнули. Слишком далеко заметны. Куда дальше размытых в инфраспектре человеческих очертаний.
Грэй шёл замыкающим, чтобы никто не потерялся.
И всё-таки двигаться надо чуть быстрее…
Раз выключили компрессоры — скоро сюда пошлют группу захвата. И вероятно, не одну.
Поделилась сомнениями с доктором.
Он успокоил:
— Это хороший вирус, Таня… Так сразу его не одолеть. Пока всё, что у них выходит, — контроль над отдельными точками. Это как судороги… Чем сложнее система, тем больше она напоминает живое существо. Вот её и дергает, скрючивает… Но мозги прояснятся нескоро…
Я кивнула.
«Замечательный вирус. И прекрасный микрочип — в левом запястье. Тебе придётся ещё многое объяснить, Грэй… Очень многое…»
Доктор улыбнулся:
— А ты молодец, Таня… Благодарность — за спасение светил российской математики…
Я отвернулась.
«Ещё успеешь поблагодарить…»
Мы отдалились от исходной точки не меньше чем на пару километров. И три развилки были позади. У четвёртой я притормозила.
— Нам налево, — уточнил Грэй.
Я молчала, полузакрыв глаза. Нет, не показалось. Ощущение явственное. Будто чем-то холодным — по коже…
— Ты что, Таня?
— Направо… НАМ — направо!
И потащила Артёма за собой.
— Там не пройдём! — закричал доктор, хватая меня за рукав.
— Можешь оставаться. МЫ — идём направо.
— Это глупо… — голос звучал растерянно.
Ну… Давай. Напомни, кто здесь командует. Попробуй остановить меня силой.
Или ты слишком умный для этого?
Раскрыл экранчик «мыльницы», ткнул пальцем в яркую черточку на схеме:
— Там опасно, Таня. Может завалить…
Да. Фантазии у него маловато.
Синус и Вовчик молчат. Ждут в кромешной темноте, пока разберутся «поводыри». Им-то, незрячим, что налево, что направо — всё равно. Лишь бы куда-нибудь выйти.
Два с лишним года я тоже была незрячей. Шагала за своим поводырём. Другие так и растворились в пустоте и тьме. Мне повезло выскользнуть.
А что за темнота у тебя, Грэй? Какого она оттенка?
Впрочем, без разницы. Тьма — она и есть тьма.
Я стряхнула руку доктора со своего плеча:
— Все — за мной!
Никто не стал возражать. Даже Грэй направился следом. Ещё и пытался спрашивать:
— Ты что-то чувствуешь, Таня?
Озабоченным голосом.
Ясно. Понял, что нахрапом не добиться. И снова вошёл в привычную роль.
Я молчала. Надо было играть, а для этого у меня не хватало сил.
Развилка уже скрылась за изгибом коридора. И никаких намёков на мифические «опасности». Что ты придумаешь теперь, Грэй? Пожалуешься на неточную карту?
— Не спеши, Таня, — голос доктора всё ещё озабоченный. — Это плохое место…
Сказать что-то в ответ я не успела. Пол под моими ногами с хрустом провалился.
В детстве я мечтала попасть на один аттракцион. Сто раз видела в фильмах: взрослые и дети с хохотом несутся вниз по огромной изогнутой трубе. Брызги, радостные вопли… И загорелые тела с разгону влетают в бассейн с тёплой водой.
В детстве у меня так и не получилось… Зато на двадцать первом году жизни — острые ощущения бьют через край.
Падение — совсем недолгое, метра два, не больше. Влажный, каменный склон. Слишком крутой и гладкий, чтобы уцепиться. Стремительное скольжение. Ладони, разбитые в отчаянных попытках затормозить.
Почти вертикальный ствол сужается. И острые выступы проносятся все ближе рядом с моим лицом. Пытаюсь дотянуться до них. Не очень выходит. Если бы удалось упереться…
Артём нагоняет меня, и вместе мы ещё стремительнее обрушиваемся вниз. Шахта опять начинает расширяться. Стены слишком гладкие… Остановиться мы не сумеем…
Сколько метров над нами? Сколько осталось внизу?
Не катиться же нам до самого центра Земли!
Будто в ответ на эти мысли ствол резко обрывается. Мы лепим в пустоте. Успеваем ощутить невесомость и падаем в обжигающе ледяную воду.
Руки и ноги — работают автоматически, выталкивая тело к поверхности. Сердце встрепенулось и после короткого раздумья снова пошло.
— Уф-ф, — вынырнула.
— Уф-ф, — фыркнул рядом Артём. Рюкзак он потерял, но «вайпер», кажется, нет.
Протерла окуляры «ночников». Пересчитала головы над водой. Все на месте. Дети — тоже.
Мы — в огромной пещере. На сводчатом потолке, до которого метров пятнадцать, чернеет неровное отверстие. Из него мы и вывалились.
Грэй задрал голову. Смотрит туда же. Хотя чего там увидишь…
Наверх прежним путём нам точно не выбраться.
Я оглянулась. Подходящих для высадки берегов не заметно. Кругом отвесные стены. Но пещера тянется вдаль. И вода — не стоячая. Нас несёт по течению. Подземная река. Куда-то же она впадает?
Опять покосилась на доктора. Его карта не соврала. Место и в самом деле оказалось неважное.
Но то, что я успела ощутить там, наверху, — тоже было правдой.
Всё могло сложиться и хуже. По крайней мере тонуть никто ещё не собирается. Дети вцепились в Грэя, будто в спасательный круг. Иришка уже выскользнула из тяжёлого полицейского бронежилета. Артём помогает сделать это Вовчику. Математик уверенно держится на плаву.
И вода не такая уж ледяная, как показалось вначале.
Жаль только — никаких плавсредств.
Правда, трое из нас и без них уверенно держатся на поверхности. Армопластовые бронежилеты — отличные поплавки. Удельный вес ненамного больше, чем у пробки или пенопласта.
Есть ещё время. До того, как нас скрутит переохлаждение…
А что это я сама налегке? Так нечестно.
Распределим балласт. Математика возьмём на себя. Вовчика продолжит страховать физик. А самый большой вес останется на докторе…
Ничего, выдержит. Впрочем, он и не жалуется.
Мы активно гребли руками и ногами. И течение было сильным. Но проходила минута за минутой — и ничего не менялось. Склоны пещеры были недоступными. Однообразными, как поставленные вертикально лунные пейзажи.
