Он помрачнел. Впрочем, не похоже было, что он всерьез считает свою дочь погибшей. Он что-то знал, но почему-то не считал нужным делиться со своим невольным постояльцем. Бука прекрасно чувствовал эту недосказанность, оттого-то и не переставал задавать один и тот же вопрос, терпеливо выслушивая все тот же ничего не значащий ответ.
— …И запомни: держись подальше от Зоны и от военных, — напутствовал его Виктор. — У них к тебе серьезные претензии, и не спрашивай меня, какие.
— Я и не спрашиваю.
— Вот и молодец. Хотел уйти из Зоны — пожалуйста! Вот адрес, телефон — это мой старый друг. Он мне кое-чем обязан, так что поможет тебе освоиться, так сказать, в социуме, и работу подкинет.
— Спасибо…
— Нашел за что благодарить, дурень! Чего тебе в Зоне не сиделось? Мог бы на артефактах такой капитал себе сколотить! А то идешь на волю, но с голым задом! Ну да ладно, говорили уже об этом, сколько можно…
— Нет, правда, спасибо вам, — улыбнулся Бука, закидывая на плечо рюкзак. — За все спасибо!
— На здоровье, — проворчал Виктор. — Встретишь патруль — про меня ни слова. Понял?
— Ага… А вы, когда Ника вернется… — Бука замолчал, нахмурился. — Ладно, ничего ей не говорите.
…На окраине города его остановил военный патруль. Офицер долго и тщательно изучал его документы, придирчиво сверяя фотографию с оригиналом. А Бука ждал — ждал нового подвоха со стороны той силы, которая неизменно норовила поставить ему подножку.
— Держите, — сказал наконец офицер, возвращая документы.
— А вы не подскажете, где здесь автобусная остановка? — спросил Бука.
— Не знаю, это не в нашей компетенции, — лениво отозвался офицер. Небрежно козырнул, направился к джипу с белыми буквами UN на борту. За ним последовали двое бойцов с автоматами.
Бука проводил взглядом патрульную машину и неторопливо продолжил путь. Впереди был этот небольшой городок невдалеке от Периметра, автобусная остановка где-то в центре, а за ней — множество других городов, больших и маленьких, много лесов, рек и морей, огромный мир, так не похожий на тот, что остался у него за спиной. На душе было легко и немного страшно. Но к прежней жизни не было возврата — и это было его главной победой.
Зона отпускала его.
