— Да, я знаю. Ты рассказывала мне об этом, и достаточно часто.
— Я делала так для твоей безопасности, хотя мне всегда нравилось слушать слова любви, когда их произносил ты, — призналась она.
— С самого начала?
— С самого начала, Карсон, я полюбила тебя с самого начала!
— Ты богиня притворства! Я считал, что ты ненавидишь меня, хотя иногда сомневался…
— Вот почему ты не должен попасть в руки моего отца.
— Но куда же мы полетим, Дуара? Знаешь ли ты какое-нибудь место на планете, где мы были бы в. безопасности? Такого места нет! А если мы долетим до Вепайи, то по крайней мере ты будешь спасена. Я же постараюсь переубедить твоего отца, когда встанет вопрос о моей жизни.
— Это тебе никогда не удастся, — категорически возразила она. — Наш обычай столь же древен и неизменен, как сама древняя империя Вепайя. Ты рассказывал мне о богах и богинях Земли. В Вепайе знатная семья занимает такое же положение. И девственность дочери джонга — один из неизменных канонов. Он священен. Даже смотреть на нее недопустимо, а говорить с ней — преступление, караемое смертью.
— Идиотский обычай! Что было бы с тобой, если бы я посчитался с ним? Ты была бы мертва! По-моему, твой отец должен быть благодарен мне — ведь я спас его дочь!
— Как отец — да, но как джонг — нет!
— Я уверен, что он прежде всего джонг, — с горечью заметил я.
— Да, он прежде всего джонг, и мы никогда не сможем вернуться в Вепайю, — твердо заявила она.
Таков был коварный удар судьбы. С огромными трудностями, в двух мирах я нашел девушку, полюбил ее, а все заканчивается тем, что она оказалась неприступной богиней-весталкой. И все же я не желал, чтобы моя судьба была иной. Любить Дуару и знать, что и она любит, было для меня неведомым блаженством, счастьем без начала и конца.
Решение Дуары не возвращаться в Вепайю спутало мои и без того смутные планы. Хотя я сомневался, что смогу найти Вепайю, но все-таки у меня была какая-то цель. Теперь же стало неясно, что делать дальше.
Гавату — прекрасный город, и мне там очень понравилось, но несправедливое решение судей, которые осудили Дуару после, того как я спас ее из Города Мертвых, и наш побег делали невозможным возвращение в Гавату.
Искать гостеприимный город в столь странном мире представлялось бесполезным и даже безнадежным делом. Венера — планета противоположностей, мир аномалий и парадоксов. Среди покоя и красоты здесь сталкиваешься с самыми страшными чудовищами. В среде высококультурных людей существуют, а иногда и господствуют бессмысленные и варварские обычаи. Жители городов, мужчины и женщины, — очаровательные и обаятельные люди, но они практически не знают чувства милосердия; особую безжалостность проявляет правосудие.
Велика ли надежда найти в таком мире безопасное место для Дуары и для себя? Вот почему я все же решил отвезти Дуару в Вепайю. Пусть хотя бы она будет в безопасности.
Мы летели вдоль реки Герлат Кум Ров (Река Смерти) по направлению к морю. Я надеялся, что река и море в конце концов подскажут мне правильный путь. Мы летели невысоко и хорошо видели, как чудесно меняется ландшафт по мере приближения к морю. Под нами проплывали высокие леса, холмы и взгорья, широкие долины. Дальние вершины окаймляли горизонт, и нижний облачный покров казался гигантским тентом, растянутым над горными цепями. Плотный слой облаков делал возможной жизнь на Венере.
Мы видели стада животных, пасущихся на равнинах, но не замечали ни людей, ни построек. Под нами был живописный, но безлюдный ландшафт — типичная картина на Амторе.
Наш воздушный корабль летел на юг, и я надеялся, что мы достигнем моря и продолжим полет над морскими просторами, поскольку Вепайя — остров.
Я снабдил свою летательную машину поплавками, подобными убирающимся шасси самолета. Обдумывая свой план, я заметил стадо животных, медленно бредущих по равнине. Их вид напомнил о, пище и подогрел и без того разыгравшийся аппетит.
Я спросил Дуару, не голодна ли она. В ответ она проглотила слюну и простонала, что готова съесть даже тарбана, но вряд ли это поможет — ведь пищи нет и не будет!
— А вон внизу обед, — указал я за борт.
— Да, но пока мы спустимся, он убежит! Как только животные заметят эту летающую штуку, они сразу разбегутся и окажутся в нескольких милях от тебя, — смеясь, заметила девушка, — если только какое-нибудь не испугается и не умрет от разрыва сердца.
Конечно, она не сказала «мили», она назвала «клукоп»: «коп» — это единица расстояния, равная примерно двум с половиной милям, а приставка «клу» означает множественное число. И «эту штуку» она тоже произнесла по-амториански.
— Пожалуйста, не называй воздушный корабль «штукой», — взмолился я.
— Какой же это корабль, — возразила она. —Корабль плывет по воде, а твой летает по воздуху. Я назову его «Анотар». Ты согласен, Карсон?
Хорошее имя, поскольку «нотар» означает «корабль», приставка «а» — название амторианской птицы. Итак, «Анотар» — корабль-птица. И особенно приятно, что имя кораблю дала Дуара.
Я летел на высоте около тысячи футов, но так как мотор работал совершенно бесшумно, животные внизу даже не подозревали, что над ними парит невиданная птица.
Когда я начал резко снижаться, Дуара немного захлебнулась встречным потоком воздуха, открыв от испуга рот, и схватила меня за руку. Одного прикосновения ко мне оказалось достаточно, чтобы в ней снова проснулись уверенность и мужество. Она выдержала первый экзамен на летчика-наблюдателя.
— Что ты собираешься делать? — спросила она.
— Собираюсь спуститься за нашим обедом, — ответил я. — Не пугайся…
Дуара больше ничего не сказала, но крепко ухватилась за мою руку. Наверное, это помогало ей сохранить мужество.
Мы быстро снижались. Случайно одно из животных заметило «Анотар» и издало предостерегающий крик. Животные понеслись по равнине. Они наскакивали друг на друга и в спешке даже сбивали с ног слабых. Я выровнял «Анотар» и начал погоню, летя над самыми спинами убегающих животных.
С высоты, на которой мы летели раньше, скорость движения над поверхностью планеты казалась Дуаре незначительной. Тем больше было ее удивление, когда, снизившись до нескольких футов над убегающим стадом, мы легко обгоняли мчавшихся животных.
Я не считаю достойным убивать животных с борта самолета. Но в данном случае я не охотился, а добывал необходимую нам пищу. Другого способа получить еду в моем распоряжении не было, а спуститься на землю и оказаться на пути бегущего стада означало подвергать свою и Дуары жизнь опасности без всякой нужды. Поэтому, вытащив пистолет, я тщательно прицелился и сразу свалил животное неизвестного мне вида.
