Утром Нику растолкали.
— Сегодня будем удалять дыхательную трубку! — сказал ей Томас. — Скоро появится боль. Надо будет потерпеть! — потом он повернулся к Денису: — Мы перестали вводить обезболивающие. Нужно разгрузить заторможенный лекарствами мозг и дыхательный центр.
Горло ужасно саднило. Каждое глотательное движение посылало молнию боли по всему телу. Денис склонился над ней и нежно держал за руку:
— Потерпи, родная, совсем чуть-чуть!
— Сначала попробуем дышать через трубку без аппарата! — молодая женщина в белом халате отключила аппарат и оценивала ее самостоятельные вдохи. — Молодец! Совсем неплохо!
Ненавистная трубка не давала шевелить головой, и Ника не видела лица говорившей. Скосив в ее сторону глаза, она наткнулась на огромную янтарную брошь, которая выглядывала из-под лацкана халата. Сквозь медовую пелену янтаря на нее задорно глядел знакомый комарик. Она протянула руку, пытаясь его погладить, и с удивлением заметила в своей ладони несколько янтарных бусин. Веселый комарик самым чудесным образом перебрался в одну из них и вдруг ни с того ни с сего загрустил. Взгляд его потускнел, а смешно шевелившийся хоботок бессильно поник.
Он помахал Нике крылышком, как будто прощался, и сбежавшая с хоботка слезинка застыла внутри янтарного шарика, не в силах просочиться наружу. С отрешенным спокойствием Ника вдруг поняла, что не дышит. Ее пальцы разжались, и янтарные бусинки солнечными слезами упали в сухую хвою прибрежного леса. Она ничего не чувствовала, кроме горячих слез своего любимого, которые падали на ее лицо из недосягаемой выси…
Резкая боль в горле и небывалый приступ тошноты вырвали ее из небытия. Впервые за последние дни она смогла свободно сомкнуть губы. Ее голова тоже обрела свободу. Ника повернулась и увидела улыбающуюся докторшу, которая держала в руке удаленную трубку.
Прошлогодние воспоминания исчезли так же внезапно, как и возникли, уступая место недавним событиям. Ника снова переживала свое последнее утро, снова пыталась откашлять заливающую легкие кровь. В глазах опять начинало темнеть. Она, как рыба, хватала ртом воздух, но кровь быстро сворачивалась и забивала бронхи. Чтобы отвлечься от нарастающего удушья, она начала с остервенением бить кулаком по одеялу.
«Почему Диня выключил свет?!» — каплей упала последняя мысль.
СрокВ России была полночь, когда Яна неожиданно проснулась.
— Все! — со слезами в голосе прошептала она.
Перед глазами стоял еще не растаявший сон. Она находилась в середине просторной белой комнаты и из последних сил сжимала кулаки, посылая свою энергию борющейся за жизнь сестренке. Вдруг снующие вокруг люди в белых халатах остановились и, глядя мимо нее, спросили: «Что вы здесь делаете? Ваша помощь больше не нужна!»
— Что случилось? — сквозь сон пробурчал проснувшийся муж.
— Все! — тихо повторила она и с болью прошептала: — Мы не успели!..
А за океаном аппарат искусственного дыхания продолжал ритмично выбрасывать дыхательную смесь в воздух операционной. Удаленная дыхательная трубка валялась на столике анестезиолога. Пациентка лежала задрапированная до самых ключиц, и лишь ее правая рука была открыта для прощальных прикосновений. Денис ничего не видел вокруг, его взгляд был прикован к слегка приоткрытым глазам жены. Ему казалось, что она просто вздремнула от дневных забот, и он тщетно пытался найти в ее затуманенном взоре хоть какие-то признаки жизни. Перед глазами вновь всплыли их последние мгновенья вместе. По злой воле судьбы в тот момент звучали совсем не те слова. Вместо нежного шепота: «Я люблю тебя, малышка, и никогда не забуду!» Денис в страхе умолял: «Дыши носом!»
А в ответ вместо сердечного: «Я люблю тебя больше жизни и благодарна тебе за все!» донеслось едва уловимое: «Не могу!»
Захотелось закричать на весь мир: «Люди, берегите друг друга, признавайтесь друг другу в любви каждый день, ибо он может быть последним на этой грешной земле!..»
Позади драпировки, отделяющей лицо пациентки от трансплантологов, возникло движение. На кардиомониторе появились признаки повреждения сердечной мышцы, и кардиохирурги покидали операционную. За их спинами яростно метались вихри черной энергии. Энергетические сгустки сталкивались и разбивались друг о друга, чтобы снова собраться в невидимый кулак и нанести очередной удар. Черные сестры не могли допустить, чтобы гибнущая викканская воительница продолжала жить в других. Слишком много сил было потрачено на борьбу с ней, и кто знает, в кого превратятся те, кто будет нести в себе ее частичку?
Неокрепший отряд викканских сестер пытался защитить свою неустрашимую предводительницу. Они не могли покинуть ту, что незримо помогала им выжить во вражьем логове и пожертвовала собой ради сестринства. Приняв неравный бой, они не выдержали первого удара, и теперь бесстрашное сердце их хрупкой воительницы не сможет помочь никому. Казалось, что победа черных сестер близка и скоро они уничтожат столь ненавистную им иноземку.
Но праздновать победу было рано! В самый критический момент от изголовья викканской воительницы стали всплывать радужные сферы белой энергии. Они разбивали губительные потоки черных сестер, оставляя энергию сестринства Викка нетронутой. Покорительницам мира требовалось все больше усилий, чтобы пробиться к умирающей предводительнице сестер Старого Света.
Действия ее защитниц становились все стройнее и целенаправленнее, и вокруг викканской воительницы начинал расти непроницаемый энергетический кокон. Темные силы черных сестер раз за разом разбивались о невидимую преграду. Кокон медленно рос, вытесняя атакующую энергию за пределы операционной. Над больницей нависли тучи, закружился колючий вихрь. Черные сестры тщетно взывали о помощи. До Гаити было далеко, а сил местных сестер Вуду не хватало для противостояния белой энергии.
Защитный кокон рос без помех, и вскоре вся больница оказалась внутри огромной полусферы. Теперь и сама воительница, и все, кому она поможет в этот день побороть смертельный недуг, были укрыты под невидимым крылом викканских сестер…
Денис не замечал запредельного напряжения в оперблоке. Он склонился над Никой и еле держался на ногах. Облокотившись об операционный стол, он сжимал виски и боролся с неимоверной головной болью. Вены на шее набухли до предела.
Его пурпурно-синее лицо могла видеть только Ника, и в какой-то момент сквозь пульсирующие красные круги ему показалось, что в глубине ее глаз мелькнуло удивление. Ее Диня испускал радужные потоки белой энергии сквозь перекошенный болью рот. Вот его лицо просветлело. Боль отступила. Он отпустил виски, и из его пальцев выскользнула пустая трубочка из-под нитроглицерина. На его нижней губе угадывались следы белого порошка.
