узкой юбки, для первого шага, когда Хешшкор рывком выхватил клинки и рубанул снизу вверх чуть наискосок. Две прекрасные белые руки с нежными узкими запястьями и холеными ровными ногтями упали на ковер, заливая его кровью.
Айанур не сразу поняла, что случилось. Она пыталась справиться с резкой болью, воздвигнуть вокруг себя защитное поле, спешно залечить раны, но ничего не получалось. Сила вытекала из нее полноводным потоком, но не слушалась, а бурлила бесцельно. Она перевела взгляд на свои руки… и тут закричала.
То ли она упала сама, то ли ее толкнул парень, черты лица которого она никак не могла различить сквозь пелену перед глазами. Он вытер мечи о ее белое платье, ставшее красным, и нагнулся к ней.
– Шевельнешь хоть мизинцем – ноги тоже отмахну, – пообещал он тоном, от которого волосы поднялись дыбом, и стало предельно ясно: так он и поступит.
– Кто ты? – прошептала она, в ужасе от своей беспомощности и от боли, которую не могла унять простым жестом руки.
– Не узнаёшь? – в голосе почувствовалась жестокая насмешка. – Я – Хешшкор Всемогущий.
– Ты лжешь! Я знаю Хешшкора.
Он расхохотался.
– Чего ты хочешь от меня? – выдавила она сквозь слезы.
– Хочу, чтобы ты родила мне ребенка, – он разорвал ее платье. – Это для меня очень важно, поняла? Лучше бы ты понесла с первого раза, если не хочешь продлить удовольствие. Знаешь, сколько всего я могу с тобой сделать, если наше общение продолжится? Посыпать твои обрубки солью, ковырять их крючком, сажать на них муравьев… И нечего гневно сверкать глазами: могущества у тебя сейчас меньше, чем у шлюхи с помойки.
– Не надо! – простонала она, съеживаясь от новой боли, пронзившей лоно. – Не надо, пожалуйста.
– Клянись, Айанур. Если принесешь клятву быстро, я оставлю тебя в покое, не буду держать при себе на цепи и не отберу твое бессмертие, когда ты ее выполнишь.
Ее душили рыдания. Угроза отобрать бессмертие раздавила ее волю окончательно.
– Я… я клянусь. Клянусь Тьмой, и пусть меня постигнет вечное небытие, если я нарушу свою клятву. Клянусь, что выношу и рожу твоего ребенка…
– И будешь заботиться о нем до зрелости, – пригвоздил он ее. – А не выбросишь, как ненужную игрушку, если разонравится.
Она захлебнулась на вдохе, поняв наконец, с кем свела ее судьба.
Голубого холодного сияния барьера вокруг Айфарета не было. Бэла ждала гостей. Она оставалась верна своей повелительнице, но пятнадцать лет назад ее верность дала трещину. Если Вита хотела явиться незваной, чтобы побеседовать с Айанур, Бэла соглашалась содействовать.
Вынырнув из грозовой Москвы под палящее солнце Ливийской пустыни, Вита и Фёдор мигом взмокли. Хешшкор оставался невозмутим, ни капли пота не выступило на высоком лбу. Все-таки быть богом удобно, молча посетовала Вита. Нет, она не жалела, что в свое время пощадила Айанур и не использовала возможность стать богиней. На любой плюс сыщется соответствующий минус…
Они быстро преодолели полосу раскаленного, словно на сковороде, песка, и взбежали на крыльцо. В замке было прохладно. Приписывать это чудо колдовству Вита не торопилась: в каждом окне висел кондиционер. Как-то так получалось, что достижения рациональной человеческой мысли сплошь и рядом оказывались эффективнее, чем волшебные ухищрения.
Первым шел Хешшкор. Он застыл в дверях комнаты и произнес лишь одно слово:
– Ого.
Вита просочилась внутрь, отстранив его. Зрелище напоминало кадр, выхваченный из фильма ужасов. Мягкий длинноворсный белоснежный ковер, занимающий почти всю комнату, невероятно ценный, гордость Бэлы, был залит кровью. На ковре валялись руки. Две красивых женских руки, правая и левая, отдельно от тела. Чуть поодаль, ближе к стене, громоздилась куча красно-белого тряпья. Вита осторожно подошла, на всякий случай высвободив меч, поворошила тряпье.
– Ни хрена себе!
Небрежно прикрытая пропитанными кровью остатками одежды, на полу лежала, нелепо раскинув ноги, Айанур. Она была без чувств и бледна до синевы, так что Вита подумала: труп. Но тотчас же усомнилась: бессмертная так просто не умрет, даже если отрубить ей руки до локтей. Тут требуется специальный подход.
Позади раздался стук – Фёдор, побелев как полотно, упал в обморок.
– Где Бэла? – огляделась Вита.
Хешшкор кивнул в сторону компьютера. Бэла спала, положив голову на клавиатуру, и, судя по глупой улыбке, видела сладкие сны. Вита подошла и затрясла ее, но колдунья даже не пошевелилась.
– Хешшкор, сможешь ее разбудить?
– На это моего могущества хватит, – хмуро усмехнулся он и легко коснулся лба Бэлы.
Она открыла глаза и уставилась прямо на распростертое на ковре тело.
– Светлая Айанур! – она в испуге зажала себе рот, словно не пуская вырывающийся крик. – Это вы с ней такое сотворили?
Бэла бухнулась рядом с лежащей без сознания богиней, переложила ее голову к себе на колени и запричитала, как деревенская баба, гладя ее золотые волосы.
– Бэла, очнись! – рявкнула Вита. – Так ты делу не поможешь. Давай перенесем ее в спальню. Есть в твоей хибаре кровать, которую можно запачкать кровью?
Из сбивчивых слов Бэлы, перемежаемых плачем, Вита уразумела, что ради милой, любимой, единственной госпожи та не пожалеет даже своей лучшей кровати с батистовым французским бельем. Под аккомпанемент причитаний они отнесли Айанур в другую комнату и уложили на кровать.
– Хешшкор, – Вита повернулась к своему спутнику, – помоги ей.
– А стоит ли? – он пожал плечами. Хешшкор не испытывал ни малейшей симпатии к Айанур, когда-то похитившей его сына. – В таком виде она нам уж точно не навредит.
– Перестань, – Вита покачала головой. – Ты ненавидишь ее больше, чем она того заслуживает. Ну как она нам навредит, без рук-то?
Он сел на мягкий табурет рядом с кроватью. Айанур, бледная, как гипс, и с руками до локтей, была похожа на Венеру Милосскую. Первым делом Хешшкор взял в свои кисти сочащиеся кровью обрубки рук и на несколько минут задержал их. Кровотечение прекратилось. Бэла аккуратно обтерла остатки крови салфетками.
Хешшкор приложил ладони к вискам Айанур. Она вздохнула – лицо слегка окрасилось, перестало напоминать мертвую статую, – и открыла глаза.
– Что произошло? – требовательно спросила Вита, но тут же передумала, видя, какое страдание отразилось на лице богини. – Нет, не рассказывай, и так ясно в общих чертах. Кто это сделал?
– Хешшкор Всемогущий, – еле слышно выговорила она и снова потеряла сознание.
– Ты! – разъяренно взвилась Бэла, взмахнула руками, и с них сорвались струи огня, которые Хешшкор едва успел отразить. – Мерзавец! Витка, дай мне свой меч! – она подскочила к оторопевшему бессмертному и затрясла его, как грушу, за ворот рубахи.
– Ты с дуба рухнула? – Вита оторвала ее от Хешшкора с заметным усилием: Бэла
