не любит, когда его будят среди ночи. Не хочу лишний раз грубости выслушивать, – призналась медсестра.
Замучил уже, честно говоря, всех этот Сан Саныч со своими капризами. Никого из дома на работу не вытянешь!
– Хорошо, давайте, – кивнул я и взял протянутую трубку, – Александр Александрович, это Михаил Алексеевич, дежурный терапевт. Пациент экстренный поступил с острым животом, нужно срочно УЗИ брюшной полости сделать.
– Завтра приду на работу и сделаю, – огрызнулся специалист УЗИ-диагностики. – Стану я тут среди ночи ради твоей прихоти по городу разъезжать.
– Станете, ведь вы получаете деньги за ночные дежурства, – спокойно ответил я в трубку.
– Слышь, и че дальше? Я твои деньги не считаю, и ты мои не считай! – разозлился Александр Александрович на том конце.
– В течение пятнадцати минут жду вас в приемном отделении для оказания помощи экстренному больному. Не появитесь – ждите докладную на имя главного врача, – я повесил трубку, не желая продолжать этот разговор.
– Хирурга-то позовете? – обратился я к медсестре. Та сидела, буквально вжавшись в стул. Видимо услышала часть нашего разговора с узистом.
– Конечно, – закивала медсестра, набирая номер хирургического отделения.
Артур Михайлович появился спустя несколько минут. К этому времени я убедился, что живот пациента твердый и болезненный в правом подреберье. Артур Михайлович как всегда лениво провел быстрый осмотр, затем ёмко заключил:
– Нужно УЗИ.
– Узист уже едет, будет через пару минут, – ответил я, – подождите здесь тогда, чтобы ещё раз не вызывать вас.
Тот кивнул, с готовностью усаживаясь рядом с медсестрой.
Александр Александрович действительно появился минут через пять. Не поздоровавшись, он сходу направился к аппарату УЗИ и принялся за обследование.
– Острый калькулёзный холецистит, – заключил он, – камней вон полный желчный.
– До утра подождёт? – с надеждой спросил Артур Михайлович.
– Ты что, острое состояние, как бы перитонита не было, – возмутился узист, а затем обратился ко мне, – ты это… Прости, погорячился.
– Проехали, – кивнул я, погруженный в свои размышления.
С Александром Александровичем я эту ситуацию ещё обсужу, но сейчас главное – пациент. Острый холецистит… Надо срочно оперировать. Стандартная операция, лапароскопическое оборудование у нас есть. Почему же у меня такое нехорошее предчувствие?
– Я не возьмусь оперировать в одиночку, – произнес Артур Михайлович, понуро опустив голову, – я боюсь.
– В смысле? – резко повернулся я к нему. – А кто будет?
– Вызывайте Виталия Семёновича, второго хирурга, – ответил тот.
– Михаил Алексеевич, – вмешалась медсестра приемного отделения, – но Виталий Семенович всех днём предупредил, что уезжает на рыбалку с ночевкой!
– Ну попробуйте ему позвонить, вдруг он не уехал! – взмолился Артур Михайлович, заметно побледнев.
– Что происходит? Почему вы отказываетесь оперировать экстренного пациента, будучи дежурным хирургом? – поинтересовался я.
Артур Михайлович вёл себя, мягко говоря, странно.
– Потому что я один ни разу не оперировал, – шепотом ответил тот, – рядом всегда был наставник. Так я чувствовал себя увереннее. А если я где-то накосячу?
Я с трудом подавил тяжёлый вздох. Хирург, который боится накосячить. Как он вообще всё это время тут работал?
– Виталий Семёнович недоступен, – отчиталась медсестра приемного отделения.
Хирург ещё сильнее побледнел, почти сравнявшись цветом кожи с побеленными стенами приемного отделения.
– Артур Михайлович, надо оперировать. За неоказание медицинской помощи есть соответствующая статья в уголовном кодексе. Я помогу вам, буду ассистировать, – проговорил я, обращаясь к хирургу.
– Ты же терапевт! – в отчаянии ответил тот, хватаясь за голову.
– Ну и что? В университете я долгое время состоял в студенческом научном обществе по хирургии. Так что ассистировать на операциях, вязать хирургические узлы и держать зажимы я умею, – спокойно ответил я.
И это не было ложью. На младших курсах я рассматривал вариант хирургии как основной специальности. Как и почти все молодые люди, поступающие в медицинский университет. И в научное общество я ходил довольно долго, принимая участие в самых разных типах операций. Я умел работать лапароскопом, который считал одним из лучших изобретений в хирургии. Ведь благодаря нему больше не требовалась вскрывать весь живот, и можно было проводить некоторые операции с тремя минимальными разрезами. Хирургия меня по-своему завораживала, но в итоге я склонился к терапии. Хотя азы не забыл. Так что проблем сейчас быть не должно. Тем более операция будет лапароскопическая, малоинвазивная. И Артур Михайлович всё-таки какой-никакой, а хирург.
– Ладно, – колеблясь, наконец кивнул хирург, – но для чистой совести я сам попробую набрать Виталия Семёновича.
Тот ожидаемо оказался недоступен, и мы направились в хирургию. Я забежал в ординаторскую терапии за своим хирургическим костюмом. Терапевтам было необязательно их носить, достаточно только белого халата. Но я всё равно на всякий случай брал его с собой на дежурства, и, как выяснилось, не зря.
Моего отца уже подготовили к операции. В операционной над ним суетился Фёдор Константинович, наш анестезиолог-реаниматолог. Он был немногословным и мало общался с коллегами, но работу свою выполнял качественно и хорошо. Я всегда испытывал к нему уважение, анестезиолог был доступен для любых ситуаций двадцать четыре часа в сутки, и прекрасно справлялся, будучи единственным специалистом данного профиля в нашей больнице. Начальство уже три месяца обещало найти второго специалиста, но пока так никого и не нашли.
Мы с хирургом обработали руки, облачились в одноразовые халаты и маски,и подошли к операционному столу. Артур Михайлович продолжал заметно нервничать, изредка бросая на меня взгляд полный беспомощности.
– Приступим? – спросил я, подбадривающе улыбаясь ему под одноразовой медицинской маской.
Тот кивнул, сделал пару вдохов и приступил к операции. Я стоял на подхвате, выполняя все необходимые действия ещё до того, как Артур Михайлович об этом попросит.
Хирург держался довольно уверено, правильно выполняя все манипуляции. Правда, под самый конец он всё-таки умудрился ошибиться, чуть не забыв коагулировать один сосуд. То есть не прижёг его специальным электродом для остановки кровотечения. Но я тихо его об этом предупредил, и опасность внутреннего кровотечения миновала.
– Всё. Операция прошла успешно, – проговорил Артур Михайлович, закончив накладывать последний шов. Я быстро завершил необходимые манипуляции, обработал швы и пошёл вслед за хирургом в ординаторскую.
Артур Михайлович устало опустился на диван, стараясь прийти в себя.
– Всё прошло хорошо, – проговорил я, присаживаясь рядом.
