санузел он обнаружил ещё во время своего первого обхода территории, однако там было темно, а выключателя Евгений не нашёл, поэтому решил, что изучит данную комнату позже. Теперь этот момент наступил.
«Удобства» у Онегина особых вопросов не вызвали: всё-таки, он был русский дворянин, а не дикарь. Ванна была предметом, ему вполне знакомым, и он в очередной раз порадовался, осознав, что тут не надо ждать, пока воду в неё слуга натаскает из колодца: над раковиной изгибался похожий на кухонный кран. Белый же керамический предмет идеальной высоты для того, чтобы на нём сидеть, и полый внутри не оставлял никаких сомнений в своём назначении. Выключатель, правда, так и не обнаружился, поэтому дверь пришлось оставить приоткрытой…
Воспользовавшись керамическим предметом как должно, Онегин не без внутренней гордости, чувствуя себя практически урождённым жителем двадцать первого века, нажал на тускло поблёскивающую кнопку смывного бачка… Раздавшийся сразу же вслед за этим в темноте грозный рёв оглушил Евгения. Молодой человек в ужасе шарахнулся в сторону, ударился головой об дверь и как ошпаренный выскочил прочь из туалета. Пулей влетев в Машину комнату, он подхватил с пола револьвер и затаился у двери.
***
Мэл вбежала в класс как раз со звонком, бухнула рюкзак на парту… и только в этот самый момент вспомнила про свой вчерашний разговор с Виолеттой и про совет подруги «затаиться». За всеми событиями вчерашнего дня девочка совершенно забыла выбить у мамы «освобождение», а теперь уже поздно поворачивать назад: учительница войдёт с минуты на минуту, да и въедливый охранник внизу не выпустит её до конца учебного дня.
Тяжело вздохнув, Мэл разложила на парте учебники и тетради, плюхнулась на своё место и уткнулась в телефон. Время от времени она настороженно прислушивалась к разговорам одноклассников, но ни Ольги, ни её свиты в классе не было, а остальные обращали на Мэл не больше внимания, чем обычно, то есть, почти никакого. Видимо, Ковалевская и вправду ничего не сообщила школе, во всяком случае, пока.
Как назло, третьим уроком, к которому так «удачно» успела Мэл, стояла именно литература. Естественно, проклятущий доклад девочка вчера не дописала, а потому теперь её явно ждали серьёзные неприятности. И это был ещё один весомый повод остаться сегодня дома…
Любовь Ильинична, в круглых очках и с всегдашним седым пучком на макушке, вплыла в кабинет через пару минут после звонка. Девятиклассники мгновенно притихли, Маша попыталась привычно притаиться за стопкой учебников, в надежде, что учительница уже забыла про вчерашнее задание. Однако Любер ничего не забывала…
Окинув класс быстрым и цепким взглядом, она тут же скомандовала:
– Семёнова, к доске с докладом.
Мэл обречённо поднялась со стула. К доске она шла с той же радостью, с которой Мария-Антуанетта поднималась на эшафот.
– Итак, доклад! – торжественно объявила девочка, вставая перед классом.
Любовь Ильинична вопросительно вскинула бровь. Портрет Ленина, висевший над доской, поглядывал на Машу с отчётливым скепсисом.
Мэл, выросшая в актёрской семье, прекрасно умела тянуть «театральную паузу». Именно этим она сейчас и занялась, попутно размышляя о том, что спасти её может только чудо. И, как по велению волшебной палочки, («падлочки», как любила говаривать Виолетта) в глазах у Мэл потемнело, словно от сильного удара по голове. Реальность померкла, и девочка рухнула на пол.
Учительница вздохнула и едва заметно покачала головой.
– Виталий, сходите за фельдшером, будьте добры, – невозмутимо попросила она.
***
Когда Мэл пришла в чувство, урок литературы уже закончился, а школьный фельдшер диагностировала сильное переутомление, выдала Маше справку, разрешающую не посещать занятия два дня, и велела отправляться домой. Мэл же, проанализировав ситуацию, поняла, что, скорее всего, вернувшись в квартиру, найдёт там бездыханное (ну, или почти бездыханное) тело. Так что освобождение от занятий оказалось как нельзя более кстати.
Нервно гадая, что же такое приключилось с неувязанным дворянином, Мэл вышла из школы. В этот раз она решила пойти домой не по основной дороге, а через задний двор. Путь её пролегал мимо спортивной площадки, где возле турников коротали «окно» в расписании ребята из десятого класса. Среди смутно знакомых лиц выделялось одно: Олег – высокий зеленоглазый брюнет, отдаленно… очень отдаленно напоминавший марвеловского Локи в исполнении Тома Хиддлстона. И, в общем-то, не нужно быть ясновидящим, чтобы сказать совершенно точно: по Олегу сходили с ума почти все девчонки школы. И – да, Мэл тоже.
Как и положено неуверенной в себе, непопулярной девушке пятнадцати лет, Маша уже полтора года тайно вздыхала по Олегу, но держалась в стороне, лишь издалека наблюдая за объектом обожания. Она знала его телефон, контакт, скайп, была подписана на его инстаграм, дайри, мониторила странички всех его бывших, нынешних и возможных, и, конечно же, не делала никаких попыток с ним познакомиться.
Сейчас, заметив Олега, Мэл замедлила шаг, выпрямила спину и уже собралась пройти мимо парней как можно более грациозно и независимо, как вдруг всё пошло не по плану. Олег что-то быстро сказал ребятам и направился в сторону девочки. И у Мэл почему-то не было никаких сомнений в том, что идёт он сейчас именно к ней.
Так оно и вышло.
– Даров, – с обаятельной небрежностью бросил он, улыбаясь Мэл.
– Эээ… Олег, кажется? – собрав всё своё самообладание, девочка сделала вид, что с трудом его припоминает.
– Угу.
Мэл очень хотелось кокетливо улыбнуться, или, напротив, изобразить скучающее равнодушие, или ещё что-нибудь… Тысячи возможных сценариев в одночасье просвистели в её голове, но, прежде чем Мэл успела реализовать хоть один из них, из уст её практически против воли вырвалось быдловатое: «Чо надо?»
Олег не ожидал такого поворота, так что даже слегка растерялся. Девчонки с ним обычно так не разговаривали.
– Ну, я это. Прост, познакомиться.
– А, ну ладно. Я Мэл.
Повисла неловкая пауза.
– Чего ты из школы слиняла?
– Да я не то чтобы слиняла. Меня как бы отпустили. Я посреди литры в обморок грохнулась… – неохотно призналась Мэл.
– Ооооо, Ильинична замучила? – расплылся в понимающей улыбке Олег. – Эта может, она у нас классухой была до девятого класса. Огонь баба. И чем мучила?
– Пушкиным, – мрачно буркнула Маша.
– Бывает. Но поэзия – это здорово, на самом деле, – неожиданно сообщил парень. – Тебе нужно просто втянуться.
– Эээ… Не думаю… – оторопело пробормотала Мэл.
– Да ладно тебе! Не любить читать уже не в моде, – не переставая подкупающе улыбаться, заявил Олег, и девочка не поняла, шутит он или говорит серьёзно. А в следующую секунду, не давая ей опомниться, он уже спросил: – Слушай, а ты в контаче есть?
– Ну, есть.
– Найди меня
