реклама в интернете: «будь вот такой и такой, тогда будет у тебя всё-всё! Веди себя так, одевайся вот этак, и тогда тебя будут любить!». Над столом стена исчёркана ручкой, часть записей затем вымарана маркером. Суицидальные стишки из упаднических пабликов. Суть одна – мать ненавижу, жизнь – боль, меня никто не любит.
«Бедное дитё, ей ведь даже семнадцати ещё нет!», – с грустью думала София.
В сенях раздался шум. С участковым в комнату вошли девушка в сиреневом пуховике, и молодой человек в кожаной скрипящей куртке.
– Вот, доктор, пожалуйста. Ребята дружили с пропавшей девчонкой, может, помогут. Я пока во дворе покурю, – неловко пояснил Панов.
– Спасибо, Константин Фёдорович, – кивнула она, про себя порадовалась, что запомнила имя полицейского.
– Меня зовут София Николаевна. Я хотела расспросить вас о вашей подруге, вы же знаете, что она пропала?
Девушка с золотистыми волосами назвалась Таней. Сказала, что подружку встретила неделю назад в магазине, потом посидели дома, а после только обменялись сообщениями. И больше подруги не виделись.
– Она не упоминала кого-то, с кем хочет сбежать, например? – спросила София.
– Нет, я не знаю. Да куда б она отсюда делась?
– Света жаловалась на бабушку? Маму?
– Да, ей денег надо было, а не давали. Как бабка пенсию или опекунские получит, Светка к ней. Потом поссорятся, к матери уходит, шалман там, компании собирались. С мамкой они подрались месяц назад. Та к ней хахаля приревновала. Больше не знаю ничего.
«Бедное дитё, ни учёбы, ни работы, ни семьи. Самооценка на нуле. С кем угодно могла искать любовь и тепло, раз дома не доставалось».
– А как насчёт тебя?
София перевела взгляд на парня. Ему лет двадцать максимум. Смотрел свысока, нагло пялился на её ноги в узких джинсах и грудь под обтягивающим свитером. «Тоже мне, мачо деревенский, женилка выросла одновременно с самомнением, а вот мозги не успели!»
– Меня Глеб зовут, я ничё не знаю. Светку не видел. Она за мной сама бегала, как все. Мы в прошлом году с ней только общались. Светка таскалась за мной, хотела, чтоб мы дальше общались.
– А в вечер, когда она пропала, вы разве не встречались? – прищурилась София, блефуя.
– Я ничё не знаю, куда она делась! Вечно мозг выносила, – хмыкнув, поднял подбородок Глеб. – Все бабы одинаковые, всем одно подавай! Я-то в любой момент готов, но не жениться же мне на ней теперь! А она сама нарывалась.
– Ты что, бил её?
– Ну, поучил пару раз. А чё? Слов-то не понимает, шалава! Как все бабы!
София стиснула зубы, сдерживая негодование.
«Да что ж сегодня за день тупых юных кобелей!?».
Она хотела спросить о других знакомых пропавшей девушки. Но тут за спиной Глеба тихо вышел из комнаты Полянский. Легко и бесшумно двигаясь, он незаметно приблизился к парню. Крепко ухватил его за ухо и чуть подтянул к себе. Таня ахнула, а София услышала, как хрустнули хрящики. Парень, извиваясь, зашипел от боли.
– Ты чё, пацан, список потерял, кого бояться надо? – ласково спросил детектив.
– Пустите! – пискнул Глеб, мгновенно растеряв тонкий налёт брутальности.
– Ты последний, кто её живой видел! Покажи, где из машины выкинул, а то посажу с гарантией! Знаешь, что с тобой на зоне будет, с мягким, да гладким? Пожалеешь, что вообще родился! – тихо прорычал Полянский.
Он велел онемевшей Тане посидеть ещё с Ксенией Петровной. И так же, за ухо, потащил за собой на улицу хнычущего и скулящего Глеба. София накинула пуховик и, выходя из домика, поймала себя на мысли, что толстяк не такой уж и зефирный студень, и возможно, первое впечатление всё же обманчиво.
Полянский толкнул парня на заднее сиденье к Панову, сам сел за руль. София пристёгивалась, когда он повернулся к ней.
– Ваше мнение?
– Полный набор усвоенных норм виктимного поведения. Дисфункциональная семья. Страх перед одиночеством удерживает в травмирующей ситуации, женщины верят, что не справятся без обидчика.
– Согласен. Она вряд ли сбежала. Сейчас проедем от города, этот опарыш нам дорогу покажет. Возможно, обнаружим место преступления, Константин Фёдорович.
София поёжилась, спрятала ладони в рукава, чтоб согреться. «Это нервное. А вдруг и правда, что-то случилось с девочкой, вдруг мы найдём её?».
Обледенелая тропа шла через безжизненное поле, а потом через короткий лесок. Глеб, всё ещё держась за опухшее ухо, промычал что-то невнятное. Его в бок толкнул Панов.
– Чего?
– Тут где-то, говорю. Она мозг выносила, я ей говорил, чтоб завалила, а она всё не затыкалась. Довела! Я остановился, и втащил ей, потом бросил на дороге. До посёлка-то рукой подать, думал, и так дойдёт. Довела просто! – гундел с заднего сиденья парень.
– Вот мало тебя отец порол, свинятину! – полицейский отвесил ему звонкий подзатыльник.
Тут водитель резко затормозил, Софию сильно качнуло вперёд. Она только повернулась к Полянскому с вопросом, но замерла. Снова этот взгляд кота, разглядывающего домового в тёмном коридоре.
– Что? – выдохнула она.
– Это там, – ровным голосом ответил он, глядя сквозь деревья. – Константин Фёдорович, этого ушлёпка можешь из машины выкинуть.
– Как же я до дома-то? – заныл Глеб.
– Сам сказал, до посёлка рукой подать. А раз, по-твоему, девчонка ночью могла дойти, значит, и ты дошагаешь! Давай, катись отсюда, унитаз на лыжах, радуйся, что своими ногами, и не в наручниках! – чуть повысил голос Полянский.
Потом он аккуратно сложил и убрал в багажник мягкое серое пальто, а вместо него надел стёганую чёрную куртку на синтепоне.
«Чтоб не испачкаться, что ли?».
София оглядывалась по сторонам. Снежно, тихо, безлюдно. Если бы не обстоятельства, которые сюда привели, обстановка смотрелась даже умиротворяюще. Пока она крутила головой, медиум с участковым пошли куда-то через хлипкий березняк. Ей не хотелось оставаться одной около машины, и она догнала детектива, шагая по его следам в снегу. Удачно, что обула сегодня не ботинки, а высокие сапоги.
– Почему здесь?
– Через лесополосу тоже дорога, короткий путь к дому. Девушка хотела срезать часть маршрута, но уже темнело, и ей помешали.
– Кто?
– Она не знает, не может объяснить.
– Вы что, видели её?
– Да.
От дороги они ушли недалеко, когда он внезапно остановился, и София по инерции влетела в широкую спину, за которой шагала, и чуть не упала. Под руку
