слова. А затем произнесла:
– Люди за столом говорили, что Двушкин невиновен.
– По всему выходит так, - согласился я. - Конюший дал показания в присутствии жреца-душеправа. Никон Двушкин признает, что вы были его полюбовницей, но он божится, что не убивал вас и других девиц.
Маркова поджала губы:
– Я могу поклясться своим посмертием, что всех на болотах убил именно Никон. Конюший, - твёрдо повторила она. – Мы не можем все ошибаться. Знали бы вы, сколько дней каждая из нас делилась болью в другой несчастной. Мы сотни раз мысленно видели картины смерти каждой из нас. Переживали страдания раз за разом.
– Я вам верю, - задумчиво протянул я. Взял со стола чашку, пригубил горьковатый отвар. - Просто дело не так просто, как кажется.
Я почувствовал на себе удивленный взгляд Нечаевой, которая явно не понимала сути беседы. Щелчком пальца призвал тотем и напитал Маркову силой, явив ее в материальном мире. Та сразу же принялась поправлять на себе белое платье, а потом и волосы укладывать в подобие косы.
– Кстати, когда вы были живы, то слышали какой-то шепот рядом с деревней? – уточнил я.
Ульяна задумалась. Между ее бровями залегла складка, а губы сжались в упрямую линию. Как и многие призраки, отвыкшие от общения с живыми, она замерла и оставалась неподвижной с минуту.
– Нет, не было такого, - ответила она наконец.
Мы с Нечавой удивленно переглянулись.
– Да как не было? - пробасил Фома. - Мы же все четко слышали. Ну, не так чтобы четко…, - тут же поправился он и пожал плечами.
Маркова покачала головой:
– Апанас, жрец из деревни Двушкина, говорил, что на болотах дурное творится. И голоса людям мерещатся, которые нашептывают всякое да в топи заманивают. Но мы думали это все страшилки для приезжих, да детворы, чтобы далеко на болота не ходили. Но сама я никогда никакого шепота или голосов не слышала. Даже если хмельное пила.
Я нахмурился:
– И не слышали, когда удалялись от деревенской ограды?
Маркова усмехнулась:
– А зачем мне куда-то ходить? Я при жизни не очень любила бродить по лесу. Мне нравится за домом смотреть да книги читать.
- Ты грамоте обучена? – с деланным удивлением уточнила Виноградова.
- Я ведь на лекарку училась. Потому науки знаю, - с легкой обидой отозвалась Маркова.
Я сделал глоток чая и откинулся на спинку кресла:
– Забавно выходит. Значит, на селян эти голоса не действуют. Может все дело в знаках на одежде.
- Мне выдали эти тряпки, - кивнула призрачная девушка. – С вышивкой, которые. И велели в них ходить.
- И ты носила эту одежду?
- Да вы видели этих деревенщин? Они б меня камнями побили, если я не напялила ту одежу. Правда, я под нее надевала тонкие сорочки, потому как кожа у меня нежная.
Она печально вздохнула и пригладила свое призрачное одеяние.
- Кстати, староста говорил про какого-то черного всадника и болотный народ, - сменил я тему.
– Про болотный люд я слышала, - с жаром перебила меня Ульяна, понимая, к чему я клоню. - Но не видела. Не было в тех местах, где мы погребены никого из того проклятого народца. А вот темного всадника видели все из деревни. Так что в этой легенде есть доля правды.
– Вот как? - заинтересовалась Нечаева и подобралась. - Не расскажете поподробнее о своей жизни в деревне.
Девушка вздрогнула, словно даже после смерти воспоминания о всаднике ее пугали. Она зачем-то покосилась в окно, будто могла увидеть там что-то жуткое. Потом обняла себя за плечи.- Не торопитесь, - поддержал ее я. - Поведайте, о своей жизни в этой деревеньке.
– Когда я получила корочку о прохождении лекарского курса, то встретила вербовщика. Он зазывал в эту проклятую деревеньку. Обещал хорошие деньги. Поначалу подумала, что ничего страшного. Ну, далеко от города. Хоть места тут дикие, зато к лекарям здесь завсегда уважение и почет. Да и Двушкин со мной сразу ласков сделался. Вы не подумайте, что я глупая. Но когда барин доброту проявляет, то нельзя артачиться. Если бы я ему отказала, то он меня поселил на окраине и шепнул мужикам, что защиты мне не даст. И тогда мне житья там не стало бы вовсе.
- Он так поступал? – насупился Фома.
- Его дочка мне об этом рассказала. Та, что с ним живет. Бледная девчушка, которая на него работает, не разгибая спины.
- Видели, - кивнул я.
- Так вот, Никон мне прямо сказал, что ему от меня сын нужен. И если я ему рожу наследника, то он на мне женится.
- Женится? – фыркнула Виноградова и махнула рукой. – И ты поверила, глупая?
- Барин он хоть и не бедный, но все неблагородных кровей. Ему император дал титул невысокий да деревню за службу. Так Двушкин еще и вдовец не единожды. Никакая благородная за него замуж не пойдет, - упрямо заявила Ульяна. – Он мне и бумагу показал, в которой написано было, что если рожу сына, так он меня женой сделает. Чтобы сына растила и новых рожала, если сдюжу.
- А если дочь? – с грустью спросила Нечаева.
- За дочь обещал дать денег. Даже бумагу подписал и у жреца ее схоронить велел.
- И она там осталась? – спросил я.
- А как же, - с готовностью кивнула Маркова и тут же поникла. – Может все это и вранье было. Может и жрец тот с Никоном был заодно.
- И ты решила родить ему сына, - предположил я.
- Поначалу я не хотела бросаться в омут с головой. Решила пожить и посмотреть на барина. Понять, стоит ли с ним дела иметь. Ребенок – это не игрушка. Его в карман не сунешь и в коробку не уберешь.
- Твоя правда, - хитро сощурилась Любовь Федоровна.
- Потому я травки особые пила, чтобы не понести. Никону об этом говорить не стала. Он решил, что я наивная и собралась сразу же завести с ним дитятку. Он и не подозревал ни о чем. Знай себе старался. А я что, жила в свое удовольствие. Спала сладко, ела вкусно. Много отдыхала. Никон с меня пылинки сдувал, да только изредка спрашивал, не понесла ли я.
- Он догадался о том, что ты его обманывала? – задал я очевидный
