одного из спусковых крючков, прикрыла ладонями уши и позволила себе моргнуть.
Бедный мальчик опустил глаза и осознал, что его ждёт. Ухмыльнувшись в ответ на испуганный скулёж, Тёмная надавила на спуск.
Вернувшись к запуганному Денису, которого Алиса щупала и разглядывала с явным гастрономическим интересом, Анна склонилась над искалеченным, но всё ещё «живым» мистером Купером. Тот страдальчески улыбался, глядя на девушку, если выражение полусгнившего лица вообще можно идентифицировать как улыбку. Тёмная вздохнула.
– Я дарую тебе…
«О Боже, неужели взаимность! Дорогая моя, вы…»
…покой.
И ударом сапога размозжила Куперу голову.
– Эй, – Лиза без особых проблем перенеслась с внешней стороны ворот на территорию Кладбища, – что ты здесь забыла? Кто тебя звал?
«Я».
Лиза смолкла. Будучи сытой и румяной, она обычно походила на жизнерадостную любительницу «потусить», а не на обольстительницу. Но сейчас она поджала губки и больше напоминала обиженного ребёнка.
– Ты, – Анна обернулась к Лизе, – ты переселяешься в обычную человеческую квартиру, – и бросила ей брелок с ключами.
– Там есть турецкая софа? – поинтересовалась вампирша.
– Там есть ставни на окнах.
– Твой? – печально подала голос Алиса, тыча пальцем в Дениса.
Парень боялся пошевелиться или даже посмотреть на девушек.
(Сколько же им на самом деле лет?)
Лиза бросила на него презрительный взгляд, Алиса отодвинулась, подпуская сводную сестру к жертве. Анна же без лишних слов принялась за осмотр. Глаза, состояние зубов, цвет языка, цвет кожи…
– Разберёшь его на органы? – пробурчала Алиса, всё ещё надеясь урвать лишнюю тушку.
– Будешь добывать из него свои «секретные ингредиенты»? – съязвила Лиза. – Или, может, у тебя потерялись игрушки? Сломался станок?
– Ты не лучше тех, кого ненавидишь, – отозвалась Тёмная, проверяя состояние кожи на голове жертвы, – боготворящие тебя становятся высушенной оболочкой или прислугой. Ты ведь всё ещё играешься с едой, не так ли?
Алиса расхохоталась, а Лиза скорчила гримасу и отвернулась.
Закончив осмотр, Анна разочарованно вздохнула…
– Извини, милый, –
…и свернула Денису голову.
«Прекрасно. Кто всё это убирать будет?»
– Я уберу! – радостно завопила Алиса и потащила лежащие рядом трупы в сторону своей ивы.
– Собирай вещи, мы уезжаем сейчас же, – бросила Лизе Тёмная и направилась к сторожке. Первый выстрел громыхнул там, значит, тело сторожа с ключами должно быть неподалёку.
Червонная Королева молча открыла гроб и собрала вещи. Их было немного: несколько колец, ожерелье, серьги, парадный наряд, пачка банкнот и обгоревший дневник. Она непобедима. Как и её девичья сентиментальность, пережившая не одну смерть.
Рассвет не принёс радости, лишь осветил руины жизни. В воздухе витали тучи пыли, что хорошо заметно в свете солнца. Измученная Ольга ворочалась на кровати посреди комнаты, заваленной мятой одеждой и хламом. Стол ломился от кип бумаг, годных разве что на растопку. Ещё восемнадцать часов назад можно было сказать обратное, но сейчас-то что толку в интервью, квитанциях и черновиках статей, если на них не написано ручкой, карандашом или даже губной помадой самое главное? На них не было никакой информации о Лизе.
Ольга осмотрела всё. Она перерыла свою сумочку, перелопатила эти пресловутые обувные коробки и проверила карманы одежды в надежде, что ангел оставил хоть какую-нибудь информацию о себе: номер телефона, домашний адрес, ФИО, послание – что угодно, что позволит увидеть её снова. Но ничего не было.
Когда чувство эйфории спадает, серая действительность ощущается ещё более ужасной, чем прежде. Подобно наркоману, лишённому своевременной дозы зелья, Ольга ощутила на себе всю тяжесть мира и горечь существования в нём. Хуже всего то, что ей самой больше нет места в этом мире. Лиза стала её путеводной звездой, и теперь она скрыта непроглядным туманом. Может, она больше и не вернётся, не призовёт к себе. Зачем, когда мир полон молодых и перспективных?
Бросив холодный взгляд на своё отражение
(«Старуха!»),
«мамино солнышко» отыскало на кухне нож, вернулось в ванную и застыло над раковиной.
«Эта кожа больше не обжигается её дыханием. Это лицо больше не вызывает её умиления. Эти пальцы больше не касаются её тела. Эти губы больше не целуют её. Этот язык больше не ощущает её вкуса. Эти глаза больше не видят её улыбку! ЭТО СЕРДЦЕ БОЛЬШЕ НЕ БЬЁТСЯ С ЕЁ СЕРДЦЕМ В УНИСОН!!! ЭТА КРОВЬ БОЛЬШЕ НЕ…»
Кровь. Во время ночных игрищ капелька драгоценной крови Королевы попала в тело Ольги. Это чего-нибудь да стоит, правда? Это ведь куда больше похоже на истинную близость, чем штамп в паспорте или глупый обряд с хрупкими клятвами. Они обменялись кровью, хотя одна капля божественного экстракта и сколько-то стаканов мерзкой гадости из дрянного Ольгиного сердца – это крайне неравноценный обмен. Но они связаны! Ольга воззвала к частичке Лизы в своих венах, и по ним, словно горячая вода по трубам, разлилось тепло. Разыгравшееся воображение нарисовало в зеркале над раковиной их обеих; Лиза обнимала женщину со спины, держа руку на бедре и покусывая мочку уха женщины. Ощущения были до невозможности реальными.
– Ты почувствуешь, что нужна мне, – промолвила она, подкрепляя слова поцелуями. – Я буду навещать тебя. Не страдай, ласковая моя. Закрой глаза, шагни в огонь.
Проекция расплылась и исчезла, но мир более не казался выжженной пустыней. Ольга положила нож на место. Госпожа может нуждаться в ней, и она должна быть готова ко всему: заслонить её от пуль, предоставить средства, кров и постель, накормить своей плотью, дать взятку полиции, выследить и убить врага. Умереть за неё, если потребуется. И для всего этого нужна хорошая физическая форма, трезвый ум и твёрдая память. Ничего не поделать, надо жить дальше.
«В следующий раз я не приведу тебя в свинарник. Мы будем проводить ночи во дворце, я обещаю!»
Долгая бессонная ночь закончилась. Наступил рассвет.
Не обращая внимания на выпученные от удивления глаза охранников, уборщиц и медсестёр, Маркус выбежал из больницы и бросился к припаркованному неподалёку автомобилю. Старенькая «Лада» брыкалась, отказываясь заводиться с первого поворота, чем едва не ввергла патологоанатома в отчаяние. С третьей попытки двигатель неохотно, но всё-таки запустился.
Ехать было недалеко, но Маркус выжимал максимальную скорость, которую можно было позволить в городе со всеми этими пешеходами, постами ДПС и светофорами. И всё же, терзаемый подозрениями и страхами, он не уследил за дорогой и едва не врезался в проезжавший мимо универсал. Из окна переднего пассажирского места высунулась женщины и разразилась бранью вслед стремительно удалявшейся «Ладе». Маркус оглянулся в сторону, откуда донёсся крик. Лысеющий водитель, ещё не пришедший в себя после случившегося, сама кричавшая женщина рядом и дети-дошколята на задних сидениях, мальчик и девочка.
