Петр сидел и угрюмо молчал. Потом вдруг вспомнил:
– Госпожа ведьма, я же ваш заказ изготовил!
– Вот и хорошо, – обрадовалась я, – пошлю с тобой Марыську, она принесет. Сколько монет я тебе должна?
– Да нисколько, – отмахнулся он, – вы же Настену лечите.
Я промолчала. Найду способ с парнем рассчитаться.
Вскоре Петр ушел искать свежее молоко, Марыська убежала за ним. Я же ушла спать на веранду – там было прохладнее, и ветерок шевелил развешанные повсюду пучки травы, навевая сладкие сны.
Лето подобралось к своему пику – настало время гуляний и ярмарок. Посмотрев однажды на кошель, в котором еще звякали монетки, я решила выбраться с Марыськой в Стародубск, да и навестить родную лавку хотелось. Девчонке надо было прикупить ткани на одежду, мне заказать еще мешочков для трав и чаев. Плюс закончились некоторые важные ингредиенты, которые в деревенскую лавку не привозили даже под заказ. В общем, так или иначе мне требовалось выбраться в город.
Возницей я опять выбрала Петра. Парень спокойный, надежный, точно не напьется и не угуляет в бордель. Он без разговоров пригнал на рассвете к нашему дому свою телегу. Мы с Марыськой, зевая и кутаясь в шали, вышли, упали на солому и уснули. А чего бы не поспать, если все равно едем? Настена-найдена тоже спала, покачиваясь в легкой плетеной зыбке.
До города добрались быстро. Уже на окраине мы с помощницей сели, выбрали из волос солому, умылись из фляжки и стали обсуждать, что нам надо купить и куда заехать сначала. По всему выходило, что сперва стоит заехать на базар. Мне нужны были ножницы, ножи, иглы – все для дома, не для лечения. Лекарский инструментарий у Мелузины был выше всяких похвал, а вот бытовые предметы изношены и затуплены чрезвычайно.
Петр оставил кобылу с телегой у коновязи, кинув монетку мальчишке, чтобы присмотрел. Навязал на себя младенца, и мы пошли по рядам. Выглядели, наверное, настоящей семьей – потому что к нему обращались вежливо “хозяин” или даже “отец”, часто предлагая купить “красавицам” то моченых яблок, то прошлогодних орехов, то свежих ягод.
Летний торг победнее осеннего, да и мы не за едой шли. Быстро нашли кузнечный ряд и принялись прогуливаться, выбирая и прицениваясь. Честно сказать, в качестве стали, видах клинков и прочем я не разбиралась совсем. Да и зачем мне это было нужно? Я смотрела на другое. Мне нужна была “чистая” сталь, не обремененная красноватой дымкой гнева, липкой зеленой гадостью тягостных дум или серым налетом тоски. Нашла. Петр с удивлением смотрел, как я перебираю простейшие ножи с деревянными рукоятями, ножницы, лопатки, топорики.
– Госпожа ведьма, – шепнул он, – больно простые вещички!
– Зато не поранят! – категорично ответила я.
Просил подмастерье кузнеца за свои изделия недорого, так что я набрала с запасом. Взамен отдала три монеты, баночку с пилюлями от прыщей и кувшинчик со специальным настоем для умывания лица. Высокий, нескладный и рыжий парень пообещал мне что угодно выковать, если поможет. Я удивилась – в Стародубске, что же, ведьмы перевелись? Оказалось, парень просто стеснялся сам искать ведьму, а тут уж на ловца и ведьма прибежала.
Довольная покупками, я проводила Петра к телеге – ему надо было покормить Настену-найдену и поискать какой-то припас для матери. Договорились встретиться на этом же месте часа через три. Прихватив Марыську, я с некоторой робостью в сердце направилась к знакомой лавке.
Наш дом располагался в стороне от рыночной площади, так что пройти пришлось немало. Марыська восторженно крутила головой – ей очень нравился город, большое количество незнакомых людей и шум. У меня же почему-то быстро заболела голова. Когда это я успела отвыкнуть от Стародубска?
В лавку я входила решительно. Представила, что там сейчас брат, и стиснула зубы. Куда больше хотелось увидеть мать или сестер, но кто знает, какие там сейчас порядки?
Мне решительно повезло. За прилавком стояла матушка. Увидев меня, она сначала и не узнала – одежду я сменила, подобрав к жаре подходящие блузки и юбки из запасов Мелузины. Потом разглядела и прослезилась. Мы обнялись, я торопливо сказала, что у меня все хорошо, есть дом и служба, вот зашла помощнице ткани прикупить на обновки. Мама же радостно мне сообщила, что братец уехал за товаром, так что я могу и сестер повидать, и спокойно выбрать, что нравится.
Усадив Марыську на стульчик – выбирать из образцов, что понравится, мы зашли в дом. Я с радостью вдохнула знакомые запахи, услышала скрип лестницы, ведущей наверх, заглянула в свою комнату и потихоньку вытащила припрятанные там монеты. На кухне матушка сунула мне корзинку с травами:
– Вот, приготовила давно, как узнала, что ты в Кузякино поселилась. Вроде все собрала, что ты в сарае вешала. Джастин сжечь хотел, да я припрятала.
– Спасибо! А кто сказал? – удивилась я, любовно перебирая пучки. Травки тут были простые, а вот коренья – очень нужные, я их с последней практики привезла.
– Так староста ваш в магистрат сообщил, что ведьма заняла служебный дом, а у меня ж там сестра рядом живет, вот и услышала.
Я только головой покивала – Стародубск хоть и больше Кузякино, но живет так же – все все про всех знают.
Мы еще немного посидели, обмениваясь новостями, потом спустились в лавку. Марыська уже выбрала пару темных фабричных ситцев – на отделку, и простое полотно, вроде того, из которого в Школе передники шили. Матушка нахмурилась и я тоже.
– Не годится, – сказала я, – ты у меня не вдовица и не старая дева. Давай-ка на отделку вот этот зеленый ситчик и вот эту красную бязь. А на платья…
Матушка помогла мне выбрать неплохую некрашеную шерсть – покрасить и сами сможем, еще и лучше, чем некоторые мастера, – плотный отбеленный лен и много хлопка на нижние юбки и белье.
Марыська широко открыла глаза и забыла их закрыть, а я практично уточнила у родительницы, где лучше прикупить чулки, башмаки и выделанную овчину. Покупки, конечно, были дорогие и не по сезону, но я на то и рассчитывала – прикупить теплую одежду сейчас и на вырост практичнее, чем потом осенью носиться в поисках необходимого.
Нагрузившись покупками и расцеловав маму и сестер, я неспешно потопала обратно на базар. Телега стояла на месте, Петр укачивал плачущую Настену под подозрительными взглядами прохожих. Сгрузив корзинки на солому, я перехватила младенца, сменила подмоченную пеленку, дала бутылочку с водой и объяснила “папаше”, в чем дело:
– Она у
