которой – в глухом лесу, я бы и общался как подобает.
– То есть, – побагровел Поздняков, – я еще и виноват?
– Получается, так.
Николай засопел, в глубине души понимая, что он действительно оплошал – нужно было изначально поведать новичку об особенностях «коммуникации» с лешим, а не нагонять загадочности своим «увидишь».
– Ладно, проехали, – наконец выдавил он и остановился: – Пришли.
Макс огляделся. Они находились на небольшой площадке, окольцованной решетчатым забором. В центре площадки высился массивный памятник: сидящий на камне мужчина, задумчиво замерший над книгой. Под скульптурой, на постаменте, в окружении целой своры басенных животных, значилось: «Крылову. 1855».
Судя по всему, место это пользовалось популярностью – туристов на площадке было немало. Сменяя друг друга, они входили в закуток, смотрели на памятник, фотографировались на его фоне... и шли дальше по своим туристическим делам.
– А вон и Ракита. – Подбородок Николая дернулся в сторону скамеек.
На одной из них, читая журнал, сидел дедушка лет семидесяти. Низенький. Щупленький. Курносый. На вид – безобидный, похожий на персонажа то ли детской сказки, то ли советского мультфильма. Конкретнее Макс вспомнить не мог.
Рядом со скамейкой – по песчаному покрытию – возил игрушечный самосвал мальчишка с выцветшей на солнце шевелюрой. Одет он был по последней моде семидесятых: кожаные сандалии с носками, однотонные голубые шорты, пестрая рубаха с длинным рукавом и панамка морячка с аббревиатурой «ВМФ» – Военно-морской флот. На шее – алого цвета, завязанная узлом косынка.
Поздняков уверенным шагом направился к деду с внуком.
– Ракита! – не доходя несколько метров, окликнул он.
Дедушка, оторвав взгляд от журнала «Здоровье», прищурился, стараясь понять, кто его зовет. Судя по всему – понял: щеки его заметно побледнели, на лбу выступил пот.
– Н-николай, – прозаикался он. – Рад в-видеть.
– Выражение твоего лица, Ракита, намекает мне, что мы пришли по адресу, верно?
Ракита закивал и отложил журнал в сторону.
– Ефимка, – позвал он, – а ну беги сюда!
Мальчишка, оставив самосвал валяться на песке, послушно подошел.
– Вот, Ефимка, посмотри на этого дядю, – между тем продолжил говорить Ракита. – Видишь? Дядя здесь для того, чтобы наказать тебя за ночную выходку и забрать в питомник.
Глаза мальчишки – которому на вид было лет шесть или семь – моментально наполнились слезами. Всем телом прижавшись к ноге деда, он замотал головой, едва сдерживаясь, чтобы окончательно не расплакаться.
– Не забирайте меня, я больше не буду, правда, – всхлипывая, залепетал он. – Никогда впредь не стану баловаться, честно, только не отдавайте в питомник, ну пожалуйста...
На последнем слове Ефимка все-таки не выдержал и разрыдался.
– Точно не будешь? – шагнул к мальчику Поздняков. – Прекращай ныть и отвечай!
– Не буду! Точно! Честное пионерское! – давясь слезами, пообещал тот.
– Ну что ж... – Николай сделал вид, что задумался. – Хорошо, Ефим, я тебе поверю. Один-единственный раз! Под ответственность деда. Но еще одна такая выходка...
– Понял, что тебе дядя сказал, чуня ты бестолковая? – Ракита отвесил внуку подзатыльник. – То-то же! А теперь беги играть! – И, когда мальчишка резво ускакал прочь, покаялся: – Простите, товарищи, за доставленное неудобство. Не углядел за сорванцом. Стоило лишь ненадолго отвернуться, как... – Он устало вздохнул.
– Ничего, Ракита, бывает. Дети – они такие. С шилом в мягком месте, – снисходительно улыбнулся Поздняков и повернулся к Волкову, который молчаливо наблюдал за этой сценой: – Пойдем.
– В смысле – пойдем? – не понял тот. – А оформить нарушение? А объявить строгий выговор... э-э, опекуну? И то и другое – с занесением в личное дело?
– Иногда, Максим, можно ограничиться и устным предупреждением, – не согласился с Волковым Поздняков. – Особенно если нарушение, скажем так, не причинило здоровью потерпевшего тяжкого вреда. Ну подумаешь, Александрову кожу на шее слегка прокусили, тоже мне проблема! – Николай вдруг наклонился почти к самому уху напарника и прошептал, чтобы Ракита не услышал: – А еще ты представляешь, сколько будет бумажной волокиты из-за одного малюсенького проступка? Вот тебе самому охота заполнять кучу форм и бланков? А ведь Сидоров заставит! Ну а так скажем, что провели воспитательную беседу, составим короткое объяснительное письмо, и все дела.
– Хорошо, я понял... – вроде как согласился Макс и посмотрел на играющего вдалеке Ефимку: – Только с одним условием: я хочу узнать, кто он? Увидеть его сущность.
– Что, прямо здесь?! Сейчас? Зачем?
– Так интересно же!
Поздняков вздохнул и, вплотную придвинувшись к Раките, о чем-то коротко с ним переговорил. После чего направился к единственному выходу с площадки – «разворачивать» туристов.
– Ефимка, беги сюда! – позвал Ракита. И когда мальчишка подошел, велел: – Стой спокойно, дядя на тебя просто посмотрит.
Макс снял с шеи оберег Велеса. Быстро оглядевшись, приложил амулет ко лбу мальчика и негромко сказал:
– Властью, данной мне Волосом, приказываю тебе, нечисть, принять истинный облик.
Ефимка начал меняться. Кожа его, превратившись в подобие древесной коры, загрубела, а выцветшая на солнце шевелюра покрылась зеленоватым мхом. Но главное – руки мальчишки вытянулись, становясь похожими на длинные, толстые, словно переплетенные воедино жгуты.
Руки-веревки, будто змеи, стремительно обвили Макса, лишив того возможности двигаться. Не прилагая особых усилий, Ефимка легко оторвал Волкова от земли и потянул к себе.
Лицо мальчишки треснуло от уха до уха, и «верхняя» половина откинулась назад, демонстрируя открывшуюся, сочащуюся слизью пасть с мелкими желтоватыми клыками.
Пасть дернулась к ведьмаку...
– Ефимка, фу! – словно собаку, остановил его Ракита, и тот, огорченно проурчав, начал трансформироваться обратно в человека.
А Макс очутился на песке.
– Значит, оплетай обыкновенный, – поднявшись на ноги, пробормотал он. – Ночной охотник, который маскируется под деревья и оплетает припозднившихся путников. Хищник, что питается исключительно кровью... Жаль, конечно, что не наш вампир.
– Ну все, удовлетворил свое любопытство? – раздался за спиной голос Николая. – Можем идти?
Не дожидаясь ответа, Поздняков вышел на центральную аллею и поспешил в противоположную – от входа – сторону, туда, где вдалеке высились чугунные ворота.
– В то время, как ты развлекался с малолетним оплетаем, мне позвонила Соня. – Николай, дождавшись, пока Волков поравняется с ним, начал объяснять свою прыть. – Ничего конкретного от Александрова они не узнали, тот лишь настойчиво предлагал выпить, в пьяном угаре твердя про нападение вампира, буквально обглоданную до позвоночника
