со спины. Она моментально вцепилась в его руку, как утопающий в спасательный круг. Свистел ветер, прочь улетали излишки дикой магии, а молодой старьевщик внезапно исполнил свою мечту, уткнувшись носом в макушку Пандоры и окунувшись в ее дивный аромат. Девочку нельзя было назвать хрупкой, но в его руках она именно такой и казалась.
Око бури всегда спокойно. Дора слышала, но не ощущала бушевавшего вокруг неистовства и размеренно вдыхала чуть сладковатый запах, почему-то ассоциировавшийся с деревьями. Еще чувствовались запахи свежей краски, одуванчиков и плюшек. К ногам прижалось что-то мягкое и пушистое, видимо енот. Надо бы спросить, как его зовут. Вовремя подхвативший ее Александр почему-то тихо-тихо пел и явно старался делать это с переливами, как мама. Безумно выл ветер, страшно шелестело, но девочка не открывала глаз, вцепившись в руки Пня и давая излишкам уйти. Потянуться, размяться – и обратно в неудобную, но правильную позу – писать экзамен жизни дальше. Теплые руки держали крепко, тихий голос обволакивал, уносил сознание с собой, мягкое брюшко енота грело ноги…
Все кончилось столь же внезапно, как и началось. Земля вокруг места, где они стояли, оказалась вспучена и перерыта, словно по ней прошлось стадо огромных кротов. Вся капуста неподалеку была мелко нашинкована, цветы – побиты, а беседке недоставало крыши. Ощетинившийся енот намертво вцепился в ногу Пандоры и отказывался отпускать. Александр же был сама невозмутимость:
– Все прошло как надо?
– Да, мы прекрасно справились, – кивнула она. – Меня даже никто не попытался сожрать.
Девочка подняла глаза. Опекун смотрел сейчас с приятной заботой, но забота эта чем-то неуловимым отличалась от папиной. Спохватившись, Пень разжал руки, отступил на шаг, со смущенным видом поправил шейный платок и несколько неодобрительно ткнул босой ногой – и когда только успел разуться? – в бок енота. Отпускать девочку тот и не собирался. Закатив глаза, Александр присел на корточки перед удивленной Дорой и менторским тоном начал увещевать животное вести себя по-людски, не смущать даму и не ставить его, Пня, в неловкое положение. Глядя на эту картинку, девочка мысленно отказалась от своих мечтаний о скучной и тихой жизни.
Даже при свете яркого солнца босоногий опекун не отбрасывал тени, но с этим Пандора смирилась. А вот у енота их было две, что не лезло уже ни в какие ворота.
В большом-пребольшом городе, на вершине небоскреба солидной-пресолидной компании, в одной из дальних-предальних комнат пентхауса, в пустой-препустой ванне сидел наследник огромного состояния и упрямо старался заплакать. Не получалось.
Казалось бы, все условия выполнены: на душе грустно, неправильно, буквально вопиюще; его планы рухнули; лучшая подруга рассорилась с ним практически без его в этом участия, а любимому отцу не пожаловаться на судьбу – занят. Ганбата Богданович был совершенно уверен, что сегодня-то он точно расплачется, и даже в ванну специально залез из опасения замочить ковры. Но и всех катаклизмов мира теперь оказалось мало, чтобы заставить рыдать почти взрослого вампира. Приходилось сидеть с постной миной в холодной ванне и думать о будущем.
Планов было не сказать чтоб громадье, но они брали важностью. Он хотел идеальное лето. Последние месяцы перед учебой, буквально последние месяцы свободы, когда ты одновременно и большой молодец, что поступил, и почти уже успешный член общества, но при этом еще имеешь право на развлечения. Ганбата мечтал о шумном лете – да, песни любимого KiraKiraPuri<3 обязательно должны были литься из каждой колонки и из каждого наушника. Ганбата представлял его увлекательным – теперь, когда он почти не портил мебель, он мог бы чаще бывать с папой на людях. Тот бы читал ему книги. Сам, как раньше! И они бы чаще разговаривали. И делали всякие штуки, которые делают отцы с сыновьями в фильмах. Пожалуй, кроме рыбалки – Ганбата не представлял пытки страшнее, чем сидеть на одном месте дольше пары минут. Ну разве что делать это в тишине.
А еще, если долго упрашивать, папа бы наверняка сдался и познакомил бы Ганбату с той русалкой, о которой столько рассказывал. Не, конечно, парень и так пару раз ее видел и немного общался, но это же раньше было! Тогда Ганбата еще был глупым ребенком и ничего не понимал. А теперь он старше, ему даже разрешают смотреть кино для подростков, где взрослые целуются со своими особенными людьми. Интересно, папа когда-нибудь целовался? Ганбата хотел знать. Отец говорил, что она самая красивая на свете и что ее интересно слушать. И что ее манеры еще хуже, чем у Ганбаты. Мальчик безумно жаждал познакомиться с русалкой по-настоящему. И еще сильнее – пожить немного всем вместе: с папой, подругой и этой красивой тетей.
Но была и проблема. Имя у проблемы тоже было – Гена. Новость о зачислении в АСИМ ей категорически не понравилась.
Гена была максимально против школы. Она кричала, что с ними будут учиться форменные уроды и что она на это не подписывалась. Что папа и Ганбата не правы, отправляя Гену туда вместе с ее господином. Что она скорее сдохнет или сбежит, чем поедет. Самым страшным было то, что говорила она так не с глазу на глаз, а при всех. О ее неповиновении мог узнать дедушка. А если узнает дедушка…
Ганбата Богданович, юный наследник мужского прайда вампиров, пару раз со стоном приложился головой к чугунной ванне, оставив на ней несколько вмятин. Он неоднократно слышал от Марата, мол, у Евгении начался переходный возраст, вот она и выкаблучивается. Правда, не до конца это понимал: каблуков-то Гена точно не носила. Но отвечал за нее он, Ганбата. Гену надо было спасать, и лучшее лето в жизни приходилось поставить на паузу.
Молодой вампиреныш не знал, каким богам молиться, чтобы оно не отменилось вовсе.
Отпускать Пандору перепуганный енот отказывался наотрез, и максимум, на чем получилось сторговаться, – взять его на руки. Обратно к избе девушка так и пошла – с енотом в руках и под нотации о непочтительности к гостье, щедро разливаемые успевшим снова обуться опекуном. Сама Дора очень переживала, что разнесла половину огорода, но Пень довольно убедительно уверял, мол, стало даже лучше, и вообще, давно хотелось несколько преобразить пейзаж, да руки все не доходили. Зверек, в отличие от хозяина, явно отличался менее крепкими нервами, поэтому хоть и слушал и даже кивал в нужные моменты, но слезать с рук отказывался категорически. На пассаже о чести и долге любого уважающего себя джентльмена защищать даму, а не кататься на ней Дора вмешалась:
– Простите, перебью, но папа говорил, после разминки надо еще и какую-то охранную магию переключить. Вы понимаете, о чем он?
– О, наверное, речь шла о защитных чарах? Не волнуйтесь, я все сделал пару минут назад. При наложении чар необходим физический контакт, и я счел, что со стороны влюбленного мужчины будет верхом наглости просить у вас подобной близости дважды подряд. Так сказать, совместил приятное с полезным в рамках разумного.
– А, то есть, когда вы пели, там, в вихре, это было оно?
– Именно. По сути, я замкнул на вас заговоры, защищавшие раньше меня самого.
– Стоп! – Дора аж остановилась. – В смысле «раньше»? А вы тогда как?
– Ваша тревога пусть и крайне приятна, но совершенно напрасна. Мне и так достались некоторые силы в совокупности с упоминавшейся ранее регенерацией. Переключить чары на вас – правильное решение.
Девочка нахмурилась – понятнее не стало:
– Та магия, которую вы использовали…
– Чары, – поправил Александр. – Особые способности, свойственные сказам, принято называть чарами.
– Чем они отличаются от магии? – недоуменно переспросила Пандора.
– Отсутствием чудовищных коннотаций. – Кажется, опекун включил режим наставника и прекращать не собирался. – Будьте очень внимательны в речах. Слова на буквы «М» и «К» стараются не произносить в приличном обществе.
– «К»?
– Колдовство.
– А как тогда?
Девочка не заметила, когда, а главное, откуда в руке Александра Витольдовича появилась очередная чашка чая. Однако это не помешало опекуну из нее отпить и улыбнуться:
– Магия, свойственная определенному виду сказов – не важно, нечисти или нежити, – чаще всего называется чарами. Чары русалок могут заставить влюбиться. Чары леших – сбить с пути, водить кругами. Чары единорогов…
– Да-да, я поняла мысль. А заговоры тогда что такое?
– Собственно, либо процесс зачаровывания объекта, либо сами чары. Обычно про заговоры говорят, когда не хотят уточнять, кто был источником чар. Грань тонкая, но в языке вы сами ее почувствуете.
– И слово на букву «М» никогда не используют?
– Ну почему же, используют, – пожал он плечами. – Но только и исключительно по отношению к действиям ведьм. Которые, я
