Дышать полной грудью он пока не мог, но всё обошлось без осложнений. Я старалась перевязывать как можно более аккуратно.
Что-то неконтролируемое щёлкнуло в моей голове. Влюблённость. Я водила пальцем по его животу, и каждое движение заставляло меня желать большего.
Он перехватил мою руку.
– Что ты делаешь? – всё ещё с холодностью в голосе спросил он.
– Теряю голову…
– Прекрати, пожалуйста.
– Я не хочу прекращать. Хочу, чтоб ты видел меня такой, какая я есть. Посмотри на меня: я здесь, я с тобой.
Похоже, мой четвёртый вариант плавно слился с первым, это вышло как-то само. Дилан же был, напротив, подозрительно молчалив.
«О, да мне стоит ожидать от тебя подвоха, милый мой! Ух, какие мы обидчивые… Но я уже всё вижу по твоему взгляду», – подумала я.
Мы собрались и поехали в больницу. Анализы крови показали, что никакого заражения нет. Швы в порядке, их мне обработали и снова наклеили повязку с пластырем. Велели явиться в понедельник. Отлично.
А ещё вечером пятницы меня ждал другой «сюрприз»: дорога в Нижний Волчок. На все протесты и вопросы был один ответ: «так надо». После подобных объяснений вечно случается что-то кошмарное… Я морально готовилась к этому и перебирала в голове возможные варианты развития событий.
Меня везли к моей маме, чтобы поговорить и снова выслушать её обвинения. Или Дилан решил отказаться от меня?
С воскресенья ни мама мне, ни я ей не звонила. От Светы тоже не было новостей. Как странно всё перевернулось. При последней встрече мама ни разу не назвала меня дочерью, я стала для неё просто убийцей, как будто это слово стало моим вторым именем. Вопрос в том, что знал обо всём этом Дилан? Не было ли это для меня ловушкой? Тогда что они хотели со мной сделать? Какую ещё тюрьму придумать для меня?
Временами я поглядывала на него: сосредоточенный, серьёзный, немногословный.
«Чёрт, неужели он всё это время заманивал меня? Что же делать? Теоретически я могу сбежать, когда мы остановимся на заправке, но что потом? Денег нет, вещей нет. Нельзя позволить им поймать меня», – размышляла я.
Голова судорожно работала в поисках выхода из ситуации.
– Ты всё ещё обижен на меня? – спросила я.
– Нет.
– О чём ты говорил с моей мамой?
– О том, как тебе помочь.
– И как же мне помочь? Пустить мне кровь? Накормить волчьими ягодами? Она, что, врач? Ты сам чуть не убил меня! Почему бы сначала тебе не полечиться у моей матери? – он сосредоточенно молчал, только сильнее сжал руки на руле. – Что вы хотите со мной сделать?
– Диана, успокойся. Я просто хочу, чтобы вы поговорили и помирились, – он остановил машину на обочине. – Она звонила мне и спрашивала про тебя.
– Это на неё не похоже, – высказалась я, а про себя подумала: «Неужели он сейчас врёт мне?»
– Ты тоже не похожа на себя.
Мне хотелось возразить: много ли он знает обо мне? – но я просто закрыла глаза и попыталась отвлечься. Вспомнила, что сегодня, двадцатого марта, Свете исполняется двадцать два года. У меня не было подарка для неё, но хотелось её хотя бы поздравить.
На заправке я так и не сбежала, остаток дороги мы ехали молча.
В Нижнем Волчке шёл дождь, мама уже ждала нас на крыльце.
– Здравствуйте, – первым нарушил молчание Дилан.
– Здравствуй, Дилан. Диана, как ты?
– Привет, мам. Нормально.
Мы вошли в дом. Мама избегала моих взглядов, суетилась, наливала нам чай, была какой-то чересчур добренькой. Что-то тут было явно не так.
– Ну что ж, давайте к делу, – начала я. – Раз все здесь собрались в честь меня, я вас слушаю.
– Хм, мы решили, что тебе необходимо лечение, – начала мама.
– От чего?
– У тебя сильно повышена выработка гормонов, ты пока не можешь это контролировать.
– Вообще-то могу. Дилан, ты ведь рассказал ей про случай в парке? Нет? О, ну надо же! – я отпила чай, вкус у него был странный. – Он чуть не убил меня, мне с трудом удалось остановить его и обезвредить. Хочешь, покажу швы на спине?
– Он всё рассказал. Диана, люди из нашего клана и раньше страдали от этого недуга. Есть средства, которые снижают уровень гормонов и агрессивность.
– Я прекрасно себя чувствую, ничего не нужно, спасибо.
Похоже, она что-то подсыпала мне в чай. Старо, как мир. Пары глотков мне хватило, чтобы закружилась голова. Какая же там доза? Я взяла кружку и ушла в комнату полежать, сославшись на слабость после ранения. Разумеется, они не думали, что я добровольно соглашусь на это «лечение».
Чай пришлось вылить в цветок, но не весь, чтобы было похоже, что я сама пила его.
В моём углу всё осталось по-старому, однако бантики и рисунки, висевшие на стенах, больше не нравились мне. Я ли была весёлой невинной девочкой всего год назад?
На полке лежал прошлогодний дневник-анкета, куда были вклеены фотографии моих бывших одноклассников и ниже написаны их истории или смешные случаи, связанные со мной, и пожелания мне на будущее. Я чувствовала, как меня затягивает в болото, называемое новой жизнью, как скрывается в холодном тумане моё светлое счастливое прошлое.
В груди заболело от таких мыслей, а разум пока не находил достойного выхода из ситуации, силы покинули меня.
Тело как будто налилось свинцом, глаза закрылись. Сколько времени длился сон, не могу точно сказать. По всей видимости, была уже ночь, когда я пришла в себя. Кто-то сделал мне укол в плечо. Попалась.
Я притворилась, что всё ещё сплю.
Послышались голоса:
– Долго она проспит?
– Она выпила почти весь чай, так что до утра, как минимум, доза была большая.
– Это точно подействует?
– Подействует. Первое время она будет, как робот, абсолютно без эмоций, её нельзя оставлять без присмотра. Через пару месяцев она постепенно начнёт возвращаться к нормальной жизни, появятся эмоциональные всплески. Могут быть побочные эффекты, например рвота, головные боли, провалы в памяти, чрезмерная плаксивость, но это единственное правильное решение. Ты молодец, что принял его.
– Надеюсь, что правильное. Это как-то отразится на её учёбе?
– Думаю, да, но не фатально. Это сейчас далеко не главное, – мать села на край кровати и провела рукой по моим волосам. Мне захотелось стряхнуть эту руку, но нельзя было выдать себя. – Дилан, будь готов к тому, что она больше не будет собой. И – мне очень жаль, я и подумать не могла, что это может случиться именно с ней. Видимо, я недостаточно хорошо воспитала её…
– Это моя вина, – вздохнул Дилан. – Я был поглощён работой и не воспринял всерьёз её сны… Сколько она не сможет превращаться?
– Минимум полгода, но вколоть транквилизатор необходимо до истечения срока. Я позабочусь об этом. Ну всё, уже поздно, завтра на работу… Уезжайте как она проснётся, скажи ей, что я попрощалась с ней, пока она спала. Спокойной ночи, Дилан.
– Спокойной ночи.
Мать ушла. В комнате стало тихо. Я прислушалась. Слегка уловимое дыхание Дилана выдало его присутствие.
«Только бы препарат не начал действовать раньше, чем я сбегу…»
Как только он вышел, я на ощупь достала из шкафа старую куртку, распахнула окно и выпрыгнула на улицу без обуви. Бежать было больно, но главное – добраться до ближайшего леса, а затем идти туда, где деревья растут густо. Единственной навязчивой мыслью было уйти, скрыться как можно дальше.
Ночь. Температура воздуха застыла на отметке около десяти градусов, а мои носки насквозь промокли. Холодно.
«Только идти, не останавливаться. Ничего не видно…»
Под ногами сплошные камни, где-то недалеко залаяла собака.
«Не пойду на звук…» – сама с собой вела беседу я.
Ветки больно хлестали по лицу, но я всё равно шла. Долго. Наверное, несколько
