Вот то кого не ожидала, так от него. Я думала, что он только на компе в игрушки рубился. Наверное, ему три года было, когда он мечом махал. Сначала дома, а потом во дворе, хвастаясь перед другой малышней. Небось, еще при этом и орали всякие кличи боевые. А Тоник геройствовал и никому не давал поиграть своим драгоценным мечом. И еще мне показалось странным то, что Тоник вдруг заговорил про детство. Он всегда тщательно избегал этой темы. Она для него табу.
– Меч, говоришь. А что, – согласился учитель, – Может, сработать. Воображение в магии – первейшая сила.
Смешно мне его слушать. Нас чуть ли не с младенчества отучали фантазировать. Как только придумаешь что-то ненастоящее, расскажешь взрослым, и тебя моментально обвинят во вранье. Или накажут. Я иногда по полдня в углу стояла за свои выдумки. Думаю, за такое всех наказывали и ругали. Кроме Малыша, у которого был Карлсон, за что я его люто ненавидела. Просто до трясучки ненавидела. Вот фрукт – придумал себе друга, жадного толстого гада с моторчиком и его никто за это в угол не поставил! Ха! Не верили ему – ну и что с того? Вруном не называли – так пусть спасибо предкам скажет.
В общем, меня сильно бесили те книжки, в которых фантазировать не запрещалось. У меня даже потом тормоз в голове долго был – если написано реально, то читаю спокойно, а как кто летать начинает или превращать одно в другое принимается – все, захлопну книжку и даже картинки рассматривать не буду.
А теперь учитель предлагает воображение подключить. Как же – не получится у меня ничего. Саламандру я в кино видела, ее и воображать нечего, просто неведомая зверушка типа ящерицы, только из огня. Ну и как я могу магией заниматься, если у меня только то получается, во что я сама верю или знаю наверняка?
Тоник моими сомнениями не страдал. Наверное, у него другое детство было. Или он со взрослыми своими мыслями не делился. Поэтому он закрыл глаза и, слушаясь старика, сосредоточился на воспоминаниях о мече. А потом встал, рука сжата, будто в ней что-то есть, как маханет сверху вниз. По песку борозда прошла, а потом в камень врезалась и звук такой был – как железяка пополам раскололась.
– Капец твоему оружию, – констатировал Пиксель.
И знаете, что Тоник сделал? Он «выбросил» обломок воображаемого меча в строну. Вот смеху – то!
– Ничего страшного! А теперь вообрази, что у тебя в руке меч из энергии света. Хотя нет, постой – лунного света. Постой! Я ошибся – это будет свет ледяной луны. Точно! Именно он! – учитель сиял от своего предложения.
Тоник сначала воодушевился, а потом поскучнел.
– Знать бы как он выглядит, – тоскливо протянул он.
– Синий. Как неоновый свет, – решил Пиксель.
– И что я этим светом смогу сделать?
Он вяло покрутил рукой, словно у него в ней веревка была, типа лассо.
– Дурак ты! Вот так надо! – Пиксель изобразил прыжок с замахом, после которого приземлился на одно колено и рубанул обеими руками.
Наверное, у него был двуручный тяжелый меч.
Аплодисментов не последовало. Как и заметных изменений в пространстве. Земля не раскололась надвое. Не забил чистый источник.
– Вот еще, буду я как макака прыгать, размахивая руками. Я взрослый. Мне эти игрушки еще в детстве надоели, – обескуражено сказал Пиксель.
– А ты вот туда погляди.
Учительский задранный палец начал меня раздражать. В небе мокрыми лоскутами висело располовиненное облако.
– Ох, не фига ж себе! Я тоже так хочу! – тут же решил Тоник.
Не знаю я, что такого классного в нарезании облаков, но ребята здорово загорелись потренироваться в этом деле.
– Визуализация, вот как это называется, – вспомнила я.
– Да какая разница, лишь бы работало, – Пиксель нашинковал облако в туман, из которого посыпалась мелкая морось.
– Не скажи. Если не удерживать в воображении то, чего хочешь добиться, ничего и не получится. Вот, например, этот черный колдун вмиг волшебника нашего испарил. А как? Ага! Не знаешь. А если он и тебя так? – упорствовала я.
– По уму – защиту выставлять нужно, – поучительно посоветовал старик, – Никакой беспечности, сплошная сосредоточенность и моментальное предупреждение удара. С защиты вся учеба должна начинаться.
– Как это? – заорали оба бойца хором.
– А вот так. Без нее даже пробовать драться не стоит.
Мои товарищи приуныли. Им стало непонятно, как можно одновременно в подробностях воображать оружие, и то, из чего оно сделано, и предполагаемый результат, а еще про защиту помнить надо и не споткнуться в момент атаки.
– Она разная бывает. Самая простая – щит. Неважно как он выглядит. Хоть стеной отгородись, хоть в шар спрячься. Я знавал одного мага, так он всю жизнь за чугунным забором прятался. Правда, на него так никто и не напал. Посложнее – марево запустить. Или размножиться. А еще лучше кривое зеркало выставить. Прерывистое. В фрагментарного противника попасть непросто.
– Учитель, а вы сами хоть раз такое проделать пробовали?
– А мне-то к чему? Учеников развлекать? – старик выглядел так, словно сказал – «не царское это дело».
Тоник поскучнел, наверное, ему напрасно проглоченная лягушка вспомнилась.
– А выкачать энергию из человека можно? – поинтересовалась я.
– Да запросто. Пашава только этим и занимается. Хотя она безмозглая, что с нее взять.
Мои прежние таланты по передвиганию шишек затмились перед ассортиментом возникающих возможностей. Получалось, что мальчишки вмиг превращаются в волшебных героев, а мне – фиг без масла. Как тут не огорчиться. Хотя я тоже в стрелялку одну играть любила. Там по мишени из пистолета стрелять нужно было. У меня даже неплохо получалось. И еще я снежками неплохо кидаться умею. Конечно, про все это я тут же рассказала учителю.
– А ты и не думай, не мечтай, у баб в нашем мире магических возможностей почти не бывает, – охладил меня зловредный старикашка.
– Это у ваших не бывает. У меня уже они есть.
– Но не боевые.
Я обиделась. Налицо дискриминация по половом признаку. Не в первый раз, между прочим. А еще я подумала, жаль, что мы не дома. Я бы сейчас ноут включила и набрала «Боевая магия» или еще что такое. И враз бы узнала все-все нужное. А дальше – дело техники, читай, подбирай под себя самое полезное и заучивай.
Диспут на военные темы перешел в жаркий спор. Учитель гнул свою линию про защиту, ребята хотели всего и сразу. Сначала интересно было, а потом скучно стало. Даже вслушиваться неохота. У меня всегда так – если непонятно, я словно выключаюсь. Причем самое гадство в настроении, которое от этого портилось. Все такие умные, просто диву даешься, одна я дура. А дурой себя ощущать, знаете ли, неприятно.
– Учитель, а вы откуда в магии понимаете? – ну и кто меня за язык тянул, спрашивается.
– Как откуда? При мне маги часто истории всякие рассказывали. Я их специально к детям приглашал, чтоб опытом делились. Ну, бывало и в трактире вечерок скоротаешь, да с народом пообщаешься…
Учитель тут же спохватился, решив, что брякнул лишнее. Покашляв, он продолжил строгим голосом.
– А еще я хорошо понимаю суть вещей и принципы действия. Вот если бы вы у меня с малолетства обучались, сейчас бы не дурили, а спокойно, не торопясь, сели, подумали что к чему, вникли в глубины процесса.
Гениально! На нас вот-вот нападут, а мы тут рассядемся как говно на именинах и думу думать будем.
– Мы книжку читали. Про волшебника. Там про заклинания всякие много чего было. Остолбеней. Рот закрой. Спляши. Похихикай, – совершенно серьезно сообщил Пиксель.
Теперь учитель с открытым ртом слушал скомканный пересказ про Гарри Поттера.
– Так вот, – убежденно завершил Пиксель, – Злодеи-колдуны людей по-всякому убивают. А перед смертью еще и мучают. Только я не понял как.
Старик разочарованно вздохнул.
– Разве это сложно вообразить, что ты вцепился в горло врагу и душишь его? Или пасть ему рвешь? Или кишки выпускаешь? – с воодушевлением предложил Тоник.
Уж не знаю, кого он в этот момент представлял, но вид у него был кровожадный.
– Вообразить-то ты можешь. Но что б твой враг все это почувствовал, нужно, что б он хоть раз в жизни все это пережил. Это раз. А два – чтоб ты сам это хоть раз прочувствовал. Иначе никакого эффекта, – огорошил ребят старик.
– Срань какая-то. Например, в меня летит огненный шар…
– Это совсем другое дело. Шар он и есть оружие. А тебе нужно врага обезвредить так, что б он его не применил.
Мальчишки задумались.
– Всех детей в детстве били, – вдруг заявил Пиксель, – Значит надо вообразить, как я его по морде тресну.
– Не всех. С некоторыми еще хуже поступали, – уточнил Тоник и мы сразу поняли, что теперь он замолчит надолго.
– Ладно. Попробуем иначе. Всех детей в детстве пугали ужасами. Вампирами. Оборотнями. Значит нужно, чтоб он видел не меня, а этот свой страх.
Учитель обрадовался хорошей идее. По его мнению, черному колдуну в детстве досталось – в его школе порядки были зверские. И телесные наказания приветствовались. И методов запугивания там было ого-го сколько.
