- переспросил я. - Может, прокрался кто под способностью? Отвода глаз, например.
– Уж мы бы почуяли человека. Они теплые. Да и эмоции издалека чувствуются.
Девушка вздохнула и мечтательно закатила глаза:
– А уж когда кто из путников на болотах плутал, так это просто пир какой-то. До того это сильные чувства. Особенно аристократы, которые гости...
Я обернулся к призраку и строго уточнил, пристально глядя на Ульяну:
– Надеюсь, вы никого не топили?
– Нет, - быстро ответила та. - Клянусь посмертием и другой стороной.
Девушка немного помолчала, а затем с неохотой добавила:
– Мы хотели. Да побоялись гнева Искупителя. Ну, это сегодня ты призрак. А завтра попадешь в место, где отступников от учения Искупителя пытают, и будешь там мучиться вечность.
– Выходит, никакой женщины или подростка вы не видели? - перевел я тему разговора. - Ни живой, ни… Неживой?
Ульяна покачала головой:
– Никого там не было, мастер некромант. Кроме Двушкина и тех, кто в этой лачуге свою смерть нашел.
Я задумался. Если бы следы были старыми, то их бы давно затоптали.
Значит кто-то заглядывал в лачугу в промежутках между убийствами. Но Маркова утверждает, что в хижине не было никого. Все это никак не сходилось с информацией, которую мы собрали.
Затылок начал пульсировать от боли, а виски сжал обруч. И я поморщился, пожалев, что не захватил с собой отвар, который обычно готовила мне Виноградова. Все же к хорошему быстро привыкаешь. А стоит научиться заботиться о простых потребностях самостоятельно. Словно ощутив мои страдания, Нечаева взяла меня за руку. Крепко сжала ладонь, и сознание затопила эйфория. Боль сразу же отступила.
– Спасибо, - пробормотал я, смущаясь того, что выглядел слишком счастливым.
Арина Родионовна обернулась по мне и улыбнулась:
– Не за что, Павел Филиппович, - ответила она, и я заметил, что ее зрачки были слегка расширены.
Деревья внезапно разошлись перед нами, словно по волшебству. Тропа вывела нас к дороге. И я только в этот момент понял, что все время ждал подвоха, ожидал, что у нас за спиной окажется что-то или кто-то…
- Все хорошо, - заявил Зимин и нервно усмехнулся. Стало ясно, что не я один испытывал подобное чувство.
Машина Шуйского уже стояла у моего дома.
– А жандарм быстро управился, - отметил Зимин, подходя к воротам. Я открыл калитку, и мы прошли на территорию. Здесь нас уже ждали Фома и Виноградова.
– Долго вы, вашество, - пробасил Питерский. - Я уж думал, случилось чего на этих болотах. Даже хотели идти вас искать.
– Все вышло чуть сложнее, чем предполагалось, - ответил я. - Слишком уж много улик мы нашли в этой хижине в лесу.
– Получается, дело раскрыто и можно ехать домой? - с надеждой уточнила Любовь Федоровна, которая осмотрела нас с явным беспокойством.
Но я покачал головой:
– Я бы сказал, все стало еще более запутанно.
Фома и Виноградова переглянулись, но не стали больше задавать вопросов. Питерский открыл дверь, и мы прошли в дом.
Дмитрий Шуйский уже сидел за столом. Перед ним лежала большая стопка заполненных бумаг.
– А, вот вы, дамы и господа, - произнёс он, едва мы вошли в гостиную. - Ну и задали вы мне задачку.
Зимин только усмехнулся. Поставил на пол рюкзак.
– Это что? - уточнил Шуйский.
Кустодий устало плюхнулся в одно из свободных кресел, довольно вздохнул, закинул руки за голову и вытянул ноги:
– То, что надо будет ближайшим же рейсом передать в лабораторию, - ответил он. - И как можно быстрее сделать экспертизу. Хотя я думаю, результаты не очень помогут.
Мы заняли места за столом. И только устроившись в кресле, я понял, как же устал за день блуждания по болоту. Ноги гудели от усталости. Шуйский поморщился, видимо, понимая, кто именно поедет в лабораторию с этим “первым рейсом”. Но кивнул. А Зимин продолжил:
– Уверен, Дмитрий Васильевич, у вас выдался очень тяжелый день, - усмехнувшись, произнёс он, и в голосе кустодия я услышал плохо скрытую иронию. По-видимому, жандарм тоже ее уловил и поэтому удивленно посмотрел на нас. Но криомастер только махнул рукой:
– Не берите в ум, князь. Что удалось узнать?
Жандарм принялся перебирать бумаги:
– В деревне все на местах, никто в бега не подался. Да и светлых в селе только трое. Старый жрец, его помощник, и новая девушка-лекарь. В основном, она животных исцеляет. Селяне ей не доверяют. Они у синодника лечатся. Мимиков среди них нет. Не тот ранг. Так что этот вариант отпадает. Если только он не скрывается на болотах. Но тогда вы бы его заметили.
На последних фразах Шуйский издал едва слышный смешок. Взглянул на нас, и улыбка мигом сползла с лица жандарма. И он уточнил:
– Не смешно получилось?
– Вы можете быть правы, - спокойно ответил кустодий. - Вот.
Криомастер вытащил из кармана фотоаппарат, и протянул его Шуйскому. Жандарм принял устройство, удивленно взглянул на меня. Но Зимин кивнул:
– Смотрите, смотрите. Пейзажи на болотах хорошие.
- Дорогой аппарат, - присвистнул Дмитрий.
- Не надо свистеть в доме, - шикнула Любовь Федоровна и несколько раз плюнула через плечо.
- Кустодии пользуются самыми передовыми технологиями, - с гордостью заявил Стас. – Там кнопочка с гербом. На нее нажмите, чтобы просмотреть снимки. А менять картинки надо кнопкой с клювом.
Дмитрий последовал инструкции и принялся листать фото. Пока наконец не нашел нужное:
– Это… - пробормотал он, и Зимин кивнул:
– Именно, Дмитрий Васильевич. В эту хижину часто приходит босоногий гость. Или гостья. Призраки не сказали нам про это ни слова.
– Потому, что духи никого в хижине не видели, - добавил я. - Они утверждают, что никто кроме жертв и Двушкина не заходил в этот болотный дом.
Дмитрий снова присвистнул, и Виноградова отвесила ему легкий, но обидный подзатыльник.
- Денег не будет, - проворчала она, поясняя свой поступок.
- Вас Любовь Федоровна осенила священным знаком. От сглаза, - перевел я, не вдаваясь в подробности.
Шуйский пригладил волосы и гулко сглотнул.
- Она больше не будет, если вы не станете свистеть, - пробасил Фома и тут же предложил, - может чайку?
Я подумал, что никогда так не был рад оказаться дома.
