и горячую воду. От шума проснулась и заревела Настена, Петр сорвался со скамьи и, сонно моргая, пытался понять, что случилось, и в этот момент в кладовой снова грохнуло!
Перекатывать второго раненого на циновку – то еще удовольствие. Кровь, вонь горелой плоти и какая-то странная липкая грязь… В общем, второго я плюхнула прямо на пол и крикнула Петру постелить в кладовую новую циновку. Мало ли.
Моя предусмотрительность пригодилась – за ночь под рев приемной дочери ко мне в дом свалилась боевая пятерка магов. С кем они схватились – я не знаю, но порваны и обожжены были на совесть. Первым делом я оценила их состояние и схватилась за голову – у меня не хватит рук!
– Марыська, – скомандовала я, – беги к старосте! Зови ведьму! Скажи ей: перемирие, пока не спасем магов!
Девчонка умелась, а Петр начал мне помогать – срезать с магов доспехи и посыпать их с головы до пят сушеным болотным мхом, чтобы остановить кровь. Я тем временем занималась самым тихим. У него все было плохо. Похоже, маг откуда-то упал или его кто-то отшвырнул. Сломанные ребра проткнули легкие, и на губах пузырилась пена. Такое наложением рук не вылечишь, а самое страшное – ему не помогут даже мои зелья из листьев и плодов волшебных яблонь. Сначала нужно остановить кровь, очистить легкие, убрать осколки, а уж потом затягивать раны.
У меня тряслись губы, дрожали ноги, но руки… Я кинула в мага обезболивающее и сонное заклятие, а потом проколола плоть между ребрами, чтобы спустить кровь, натекшую в полость. Нам показывали эту операцию, потому как переломы ребер у всадников не редкость – сбросила лошадь на камень, и хорошо, если не головой.
Кровь потекла густая, но пены на губах стало меньше, а сиплое дыхание – чуть легче. Теперь нужно было найти и извлечь все осколки. Удар пришелся в бок, так что Петр помогал мне ворочать мага и держал его в нужном положении, пока я извлекала видимые в магическом зрении куски кости и быстро запихивала в раны крохотную щепотку порошка из листьев черной яблони. Хорошо, что эти зелья были под рукой – я просто не успела припрятать их подальше.
Загудел сигнал калитки, я махнула рукой – пропустить! Кто бы ни пришел, мне сейчас плевать! Я должна спасти этого мага!
Успела! Вынула последний осколок, когда маг еще дышал. Крови он потерял изрядно, но внешние повреждения я залечила листьями черной яблони, а потом накапала ему в рот вытяжку из плодов золотой. Вмиг не выздоровеет, конечно, но будут силы дышать и лежать, а нехватку крови восполним вином и бульоном.
– Петр, расправь постель для раненого! – скомандовала я, бережно левитируя мага на лавку. Циновку выдернула и тут заметила стоящую на пороге рыжую.
– Я беру следующего, осмотри остальных, если можешь помочь – помогай, – сказала я, поворачиваясь к ведьме спиной.
У следующего мага было какое-то нереальное количество ожогов. Тут понадобились зелья, снимающие боль, а потом таз с водой и мягкие тряпки. Я велела Марыське взбивать белок в миске с холодной водой, а сама легчайшими прикосновениями очищала раны, заливала зельем и смазывала холодным белком. Пленочка из сырого яйца на воздухе схватывалась, заменяя кожу, но как уложить такого вот обожженного в постель? Да никак!
– Есть амулет левитации? – обернулась я к рыжей. Странствующие ведьмы нередко летали на метлах, да и просто держали под рукой амулеты, чтобы избежать дорожной распутицы.
– Есть, хочешь его подвесить? – рыжая сообразила быстро.
– Иначе нельзя, – вздохнула я, – умрет от шока.
– Сейчас принесу. Эти трое стабильны, но у седого внутреннее кровотечение. Не останавливается!
Я взялась за следующего прямо на полу. Нашла источник внизу брюшины, неаккуратно вспорола мышцы и, пока рыжая бегала за амулетом, присыпала открывшуюся сетку сосудов порошком черной яблони. Зашить такое тонкое и нежное место я бы не сумела. Я и кожу шила криво и косо, а тут едва видимую трубочку… В общем, положилась на магию, других вариантов у меня не было. К счастью, все получилось – через некоторое время из раны вытолкнуло неаккуратные сгустки крови, а к приходу рыжей я уже накладывала для вида пару стежков на кожу.
Остальных я лечила привычными способами – обмывала раны, вынимала каменные осколки, шила, накладывала повязки. Рыжая подвесила обожженного прямо над печью, справедливо заметив, что накрывать его одеялами нельзя, а вися в голом виде в воздухе, он быстро замерзнет. Марыська, сообразив, что от нее будет больше пользы в другом месте, убежала на кухню – менять пеленки и кормить молоком младшую. Петр разнес перевязанных магов по лавкам, я зевнула и сказала рыжей:
– Спасибо за помощь! Сейчас поставлю бульон варить и отварчик кровоостанавливающий. Через часик надо будет всех проверить и напоить.
– А вина у тебя нет? – рыжая посмотрела на свои руки. Под ногтями скопилась запекшаяся кровь, на щеке красовалось бурое пятно, да и одежда выглядела не особенно чистой. На себя смотреть в зеркало я откровенно боялась. То еще чучело, скорее всего!
– Вина нет, – вздохнула я, – могу настойки налить вишневой, с пустырником!
– Наливай!
Уставшие и морально истощенные мы приняли по стопочке вишневки с пустырником и закусили холодным яблочным пирогом. Время было к рассвету. Марыська спала на полатях, утащив туда и Настену. Петр ушел в мою спальню, чтобы отдохнуть перед новым днем. Я же затопила остывшую печь, плюхнула в горшок куренка и горсть кореньев, а потом, зевая, занялась отварами для раненых. Приближался самый противный час, когда их нельзя будет оставлять одних, да еще и поить желательно хоть по капле.
– И часто ты так? – нейтрально осведомилась рыжая, когда я обнесла всех болезных водой с каплями настоев.
– Такой дурдом в первый раз, – честно ответила я, плюхаясь на лавку так, чтобы снимать пену с бульона, – обычно все же по одному попадают.
– А вот это все в саду-огороде? – рыжая помахала рукой, и я задумалась.
– Ты про помощь селянам? Так каждый день кто-нибудь приходит. С утра срочное, если кто рожает или ночью заболел. В обед прибегают тайные. У кого болезнь стыдная или залез куда не надо было. Вечером, когда устанут, больше травм. Ну и страда сейчас. Много работы, много устают, совершают ошибки…
Я пожала плечами.
– И тебе это нравится? – интерес столичной ведьмы был искренним.
Я улыбнулась и призналась:
– Нравится. Я тут нужна. У меня здесь семья. Даже если ты победишь, я не уйду из села. Просто перееду на
