уже опротивело, и я поднялась с постели, умылась, причесалась и переоделась.
На тихой и безжизненной кухне съела хлеб с сыром и выпила чай. По выходным городская управа не работала, так что мне некуда было спешить. Чтобы хоть чем-то занять себя, я взяла роман, который уже не прятала, села у камина и принялась читать.
Однако не успела я прочесть и половину главы, как колокольчик на входной двери звякнул, оповещая о том, что вернулся кто-то из домочадцев.
Отложив роман, я кинулась в прихожую и, увидев Лиззи, радостно вскрикнула.
— Я думала, ты вернёшься только завтра!
Подруга поставила корзину на пол и улыбнулась.
— Подумала, что здесь я нужнее. Угадала?
— Ещё как! — закивала я и, подбежав к Лиззи, схватила её за руки. — Ты не представляешь, сколько всего произошло!
— Рассказывай же скорее.
Я открыла рот, чтобы поведать ей о наших с князем приключениях, но внезапно осознала, что Лиззи не посвящена в тайны вампиров, а значит, рассказать ей о произошедшем я никак не могу.
— Ох, ну-у, — протянула я, думая, что бы сказать. — Генрих без тебя с ума сходил! Так скучал, что князь его по делам отправил в Москву.
Интерес у Лиззи сразу угас. Она нахмурилась, сжала губы и, взяв корзину, прошла на кухню. Я последовала за ней.
— Почему ничего не говоришь?
— А что мне сказать на это?
— Ну, разве тебе не льстит его внимание к тебе?
— Вовсе нет. Он же совсем ещё мальчишка. Сколько ему? Семнадцать? Восемнадцать?
Лет триста как минимум, но ты не поверишь.
— Он старше, чем выглядит, — ответила я, не вдаваясь в подробности.
— Сомневаюсь, что ему тридцать пять или около того, — сказала Лиззи, вынимая из корзины баночки с вареньем, яйца свежие ягоды и овощи. — Не хочу связываться с мужчинами, которые младше меня.
— Он уже говорил тебе о своих чувствах? — Я села за стол и, стянув из вазочки печенье, принялась его грызть.
— Несколько раз, — Лиззи демонстративно закатила глаза к потолку. — И так помпезно, что я не верила ни одному его слову. Сразу видно, что он несерьёзен.
— А мне кажется, что в отношении тебя он очень даже серьёзен, — вспомнила я одно из воспоминаний князя, в котором Генрих жаловался ему на то, что никак не может забыть Лиззи, которая постоянно отказывает ему.
— Давай не будем это обсуждать, — немного раздраженно сказала Лиззи. — Я не планирую сближаться с этим… мужчиной.
— Разумеется, — кивнула я, досадуя, что начала разговор, который был неприятен Лиззи. — Больше ни слова о Генрихе.
— Спасибо.
Этим вечером князь не проявлял ко мне повышенного внимания, и я даже немного расслабилась, думая, что теперь, с возвращением Лиззи, он станет более сдержанным. Однако, как позже оказалось, у князя были важные дела, и времени смущать меня у него совершенно не было.
Вечером следующего дня вернулся Данияр. Князь встретил его и сразу же отправился в управу. После вечернего чая мы с Данияром устроились в уютной кухне за столом и стали играть в «Дурака». Лизи примостилась в углу на скамейке и монотонно вязала носок.
Время давно перевалило за полночь, а мне спать совсем не хотелось. Возбужденная азартом, я раз за разом пыталась выиграть у Данияра, но все мои попытки терпели поражение.
— Ты жульничаешь! — воскликнула я, когда нас счет стал 15:0.
— Вовсе нет, — спокойно ответил Данияр. — Ты просто слишком импульсивна и невнимательна.
— Неправда! — громко произнесла я.
— Правда. У тебя такое бывает. — От низкого бархатного голоса князя по моему телу пробежала россыпь мурашек.
Он стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку, и с интересом смотрел на нас с Данияром.
— Он наверняка жульничает, — пожаловалась я ему, стараясь не смотреть в бездонные ониксовые глаза.
— Он просто просчитывает твои ходы, — князь отлепился от косяка и подошел ко мне. — Тебе тоже надо так делать. А еще запоминать карты, которые вышли из игры.
— Это сложно, — пробормотала я, глядя на то, как Данияр ловко мешает колоду карт.
— Вовсе нет. Раздавай, — скомандовал Данияру князь и, чуть подвинув меня вперед, уселся на мою табуретку.
Кухонные табуретки были добротными и широкими, на них запросто могло поместится два человека, но тогда им бы пришлось сидеть вплотную и чувствовать не только дыхание друг друга, но еще и сердцебиение.
Князь тесно прижался к моей спине своей грудью, и я отчетливо чувствовала, как спокойно бьется его сердце. Он вытянул руки вперед — так, будто бы обнимал меня, — и собрал розданные Данияром карты.
— У тебя хорошие карты, — шепнул мне на ухо князь, отчего я снова вся покрылась мурашками. — Не спеши сразу избавляться от козырей, но и не береги их до самого конца, а то можешь остаться с целым скопом хороших карт. Запоминай, чем он ходит, каких мастей у него в избытке, а какие в дефиците.
Его указания напомнили мне момент на балу в день моего рождения, когда князь учил меня вальсу со свечой. Он так же тесно прижимался ко мне и так же горячо шептал мне на ухо.
Господи, да какая тут стратегия?! У меня мозги плавятся от его близости!
Краем глаза заметив, что спицы в руках Лиззи перестали двигаться, я посмотрела на подругу и поймала ее неодобрительный взгляд. Выходка князя ей явно не нравилась, как и то, что я его не осадила. Жалостливо посмотрев на подругу, я вернулась к картам в руках князя, которые он незамедлительно передал мне.
— Кинь ему шестерку. И вторую шестерку тоже… А теперь девятку. Молодец, — князь все так же на ухо продолжал давать мне указания.
Его губы почти касались моей кожи, я чувствовала его прохладное дыхание, и мое тело остро реагировало на это. Князь наверняка видел, как по моей коже пробегают мурашки всякий раз, как он шепчет что-то мне на ухо.
Я думала, что хуже уже быть не может, но внезапно я оплошала, и вместо валета червей кинула валета козырной масти.
— Карте место! — ухмыльнулся Данияр, поняв мою ошибку.
Князь недовольно прорычал и вдруг укусил меня за шею — слегка, даже и следа не останется, но от этого действия все мое тело бросило в жар, а сердце будто бы пропустило удар.
— Достаточно! — резко объявила я, отложив карты в сторону. Терпеть эти эмоциональные качели больше не было сил. — Я устала и хочу спать.
— Сладких снов, — как ни в чем не бывало произнес князь, вставая с табуретки и освобождая мне путь.
Выйдя из-за стола, я стрельнула взглядом в его строну. Вид у него был вполне довольный.
— Доброй ночи, —
