расширять свой лагерь и занять этот мир.
В груди неприятно зашевелилась ярость, как будто мне в лицо говорят, что меня выселяют из собственного дома. Засыпала я с одной мыслью: как прогнать людей из Верхнего Волчка раз и навсегда?
Утро не принесло желанного отдыха. Я проснулась от гула на улице. В доме по-прежнему никого не было. Очень хотелось есть, надо было пойти попросить у кого-нибудь хлеба или мяса.
Соседи не дали ни крошки, отправили меня к мяснику.
Толстый дядька-мясник сразу гаркнул мне, что не собирается кормить волков. Я сказала, что я подруга Захара, но даже после этого мне досталось только сырое, уже не свежее и жёсткое мясо вепря, которое, уверена, и без того собирались выкинуть. Поесть удалось нескоро, пришлось самой затапливать печь и жарить мясо по-первобытному, прямо на огне, без растительного масла. Из специй была только соль, зато уж её-то в избытке.
Организм работал в аварийном режиме, из последних сил я старалась быть настороже. Здесь я тоже была не дома, а каждый охотник, будь то мужчина или женщина, носил с собой ружьё и как минимум один нож.
Вечером с охоты вернулся Захар, и по его взгляду я поняла, что он просто мечтал когда-нибудь встретить меня. Я позволила ему думать, что у меня никого не осталось, кроме него. Он растаял и готов был сделать ради меня что угодно. Для начала я попросила молока. На самом деле я хотела получить от него максимум информации, но нужно было усыпить его бдительность.
До глубокой ночи мы просидели, рассказывая истории из жизни, причём многие из моих не были выдуманными. Перед сном он попытался поцеловать меня, но я остановила его и сказала, что ещё рано. В этот момент мне вспомнился Дилан и нестерпимо захотелось плакать. Лёжа в постели и отвернувшись к окну, я заливала подушку слезами и делала вид, что сплю.
Два дня я почти не вставала с постели: ступни отекли от долгого пути, было больно ходить. В мыслях был сплошной хаос, но проговориться, что из-за меня чуть не умер самый дорогой мне человек, было нельзя. Я должна была играть роль гонимой всеми девочки. Захар заботливо подавал мне завтрак и обед в постель, так как боялся, что я совсем ослабею. Следующую неделю мы провели вместе и трудились по хозяйству.
– А давно существует этот вход в деревню?
– Лет, так, одиннадцать или уже больше… говорят, один очень богатый мафиози нанял медиума, чтобы тот открыл ему дверь в другой мир.
Мне стало смешно. Захар обиделся. Я видела в нём наивного деревенского мальчишку с доброй душой, про таких ещё говорят «лопух». Непонятно, что он забыл здесь.
– А откуда ты впервые узнал об этом месте?
– Василич, друг моего покойного отца, привёл меня, он же и научил меня охотиться.
– Ты не обижайся, но тебе бы быть не охотником, а, например, резчиком по дереву или строителем…
Он расплылся в улыбке:
– Может быть, ты и права, в детстве я резал по дереву, мне нравилось. Да и стрелять в животных я не очень-то люблю…
– Но?
– Но разочаровывать Василича я не хочу, он вложил меня много сил.
– А вход в деревню когда-нибудь закрывают?
– При мне никогда не закрывали. А что?
– Просто интересно, как такие штуки работают.
– Ну, говорят, там какой-то камень особый в горе зарыт, или под горой…
– А медиум этот здесь живёт?
– Нет, говорят, его убили, как только он сделал проход, потому что он не хотел, чтобы между мирами была незапертая дверь. Василич говорит, что это всё сказки, но люди всё равно болтают.
– Похоже на то. А кто здесь главный?
– О! – он поднял глаза наверх. – Это человек, которого все боятся. Он живёт в особняке возле леса. У него прозвище Филин, я его ни разу не видел вблизи, он приезжает на большом чёрном джипе и никогда не ходит один. А ещё говорят, что он всегда носит очки, и ходит с тростью; наверное, слепой. Нам, простым охотникам, не разрешают близко подходить к его дому.
– Это он убил того медиума?
– Может быть. Скорей всего. Страшнее его никого нет, – Захар широко раскрыл глаза, по нему было очень заметно, что он боится человека, о котором рассказывает. – У Филина даже есть собственная тюрьма, за деньги он может посадить или убить любого человека. Говорят, он очень богат и жесток: кто посмотрит ему в глаза, тот скоро умирает.
Трудно было понять, что из сказанного Захаром выдумка, а что можно принять к сведению. В моей голове начали рождаться догадки, но ещё осталось несколько вопросов:
– Тюрьма находится в деревне?
– Да, вдоль по берегу можно дойти до скалы, за ней построена тюрьма. Туда запрещено ходить, охрана не подпускает даже охотников.
Мало-помалу мне удалось получить от Захара всю информацию, какую знал он сам. Ещё он сказал, что его пока не пускают охотиться на волков, поэтому приходится стрелять перепелов, уток и кабанов. По мне так он был неспособен убить человека, пусть и с волчьим геном.
«Милый. Милый, наивный мальчик», – подумалось мне. Похоже, это понимала не только я, но и все жители охотничьей деревни, к нему относились, как к дурачку.
Когда Захара снова отправили на охоту, я маялась от безделья и ходила купаться. Нежно-зеленое платье посерело, испачкалось, пришлось его постирать найденными в избе обмылками и ходить целый день в простыне. Люди уходили с пляжа, когда я устраивалась рядом с ними, никто не разговаривал со мной. Одно радовало: меня не трогали, я могла разглядывать стройку, ходить к лесу, болоту.
Возле небольшого озерца стоял особняк, со всех сторон обнесённый кирпичным забором. Он принадлежал тому, кого звали Филином, это о нём рассказывал Захар.
«Интересно, почему этот тип носит очки? – размышляла я. – Может, он тоже волк? Тогда почему он решил уничтожить волчий род? Тоже по какой-то причине стал изгнанником клана? Я думала, что таких нерадивых, как я, нейтрализуют, убивают, а не отпускают на свободу. Что-то здесь явно не так. Ах, сколько же загадок и вопросов…»
Как-то утром за окном стоял гул. Что-то заставило всех стекаться к площади. Захара в избе не было, он ещё с ночи ушёл на охоту. Я вышла из избы и увидела, что все люди куда-то торопятся, громко крича и поднимая руки вверх. Они были похожи на средневековых крестьян, такие же грубые и неряшливо одетые. Мне стало интересно, что случилось, и я пошла за толпой.
С весны многое изменилось в деревне, люди достроили пятиэтажный панельный дом и дорогу. Работающие краны свидетельствовали о том, что это только начало. Около одного здания я заметила человека, ведущего колонну людей в цепях.
«Это рабы! – догадалась я. – Откуда они здесь взялись? Наверное, это те несчастные, которых заказали посадить в тюрьму за деньги. А Филин – не дурак, знает, как по-максимуму использовать бесплатную рабочую силу».
Это были не волки – обычные оборванцы в цепях. Запахло восемнадцатым веком, люди здесь делали то, что в большом мире давно запретили. Я скривила лицо и сплюнула: скорей бы уничтожить всё это.
За криками охотников и похожих на мужиков баб я услышала женский рёв. Впереди навстречу толпе шли охотники и волокли за собой абсолютно голую молодую женщину-волка. Люди окружили охотников и пленницу кольцом.
Женщина плакала и умоляла отпустить её. Люди громко загоготали и стали пинать её. Протолкавшись через кольцо людей, я налетела на волчицу и закрыла собой. Кто-то произнёс моё имя, я кричала, чтобы они отошли и оставили женщину в покое.
Она вцепилась руками мне в голову и наклонила её к себе.
– Убей меня! Убей! Они меня все равно убьют! Умоляю, убей быстро…
По её отчаянному взгляду я поняла: это лучшее, что я могу для неё сделать. Моя рука обвила её шею и напряглась. Чей-то голос продолжал звать меня
