крайней мере, считала Казя.
– А я какая? – прошептала она, когда спустя шагов десять, пройденных по ниточке из могилы Алинки-Малинки, обнаружила, что идти далее некуда.
Вокруг нее плотной стеной стоял туман, царило полнейшее беззвучие, а браслет не светился. Пришлось остановиться.
– Да никакая я. Дура я! – расстроилась Кассимира. – Куда пошла? Эй, есть тут кто? Ау-у-у!
Никто не ответил.
Казя внимательно изучила все подвески на браслете и потерла одну.
– Морковку хочу! – пискнул кто-то.
«Неужели сработал эффект лампы Аладдина?» – с удивлением подумала Казя и потерла сильнее.
– Дай морковку!
У Кассимиры морковки не было, о чем она с сожалением в голосе и сообщила подвеске. Была бы – дала бы. Спросила:
– А вы можете подсказать, куда мне идти?
– Нет.
– А чем-то помочь можете?
– Да.
Пауза.
Затянувшаяся такая пауза.
– А чем?
– Могу прошлое показать. Хочешь?
Казя тоже решила перейти на «ты», расслабилась немного:
– Покажи!
– Ща. Айн момент.
На клочья тумана в полуметре от Казиного лица кто-то невидимый набросил кляксу-одеяло, на котором проявилось некое размытое изображение. Плотного сложения мужчина шел по кладбищу. Показывали его со спины, но Кассимира вмиг узнала бомбер с рыбами, который был на Фёдре в день их знакомства. В кадр-кляксу вошла вторая фигура, в белом саване не саване, мантии скорее. Короче, в некой белой хламиде.
Фёдр обернулся – это оказался действительно он – и постучал рукой по воздуху:
– Вот тут дыра. Сначала была шероховатость, я не стал вам писать. Потом маленькая дырочка образовалась. Я решил проверить весь купол и потом уж вам сообщить, со всеми подробностями. Но верхнюю часть я не знал, как проверить, летать-то я не могу. А сейчас вот. Переживаю ужасно.
– Ничего, я сейчас латку поставлю, – отозвался белый. – А вам дам кое-что, что позволит вам временно закрывать такие проблемы. Кто-то или что-то проникало сквозь эту дыру? Она большая.
– Да, проникало, – признался Фёдр. – Корова проникла.
– Корова? Живая? Купол ей не помеха, но тут же ограда.
– Сдубленная, – вздохнул Фёдр. – Уж простите, не стал я выдавать своих, думал, обойдется. Игнат ее протащил. Для Тани. Но корова сгнила, а кто ее молоко успел выпить, тот… Виноват я! Кабы…
– Ничего, ничего, – перебил его белый. – Кто сгинул, туда тому и дорога. Впредь так не поступайте, сразу обо всем докладывайте. А я позабочусь о вашем повышении.
Изображение исчезло. Казю опять окружал сплошной туман.
– Спасибо, интересный видос. Кто снимал, если не секрет?
– Морковку хочу!
– А ты кто? Ты где? Ты призрак? Ну нет у меня морковки. Лепешкой могу угостить.
Казя сняла рюкзак, дабы извлечь лепешку. Чтобы взять угощение, ее собеседник выйдет из тумана, и она его увидит.
Первым делом она вытащила из рюкзака зайца Кузю. Тот шевельнул ухом. Показалось? Или невидимый призрак пошевелил ухом ее игрушки? Она замерла.
– Лепешку дай! – сказал заяц.
– Ну вот, у меня шизофрения! – расстроилась Казя. – Надо же. Со мной даже в детстве игрушки не разговаривали! А тут вон…
– Я не игрушка, – возразил Кузя.
– А кто ты?
– Я твой фамильяр.
– Кто-о-о? Однофамилец, что ли?
– Фамильяр. Помощник. Личное тотемное животное ведьмы.
– Но я не ведьма!!!
– Ой, всё.
Казя совсем-совсем расстроилась. Ладно, она теперь мертва. Но становиться еще и ведьмой-шизофреничкой, которой мерещатся говорящие зайцы? Лучше уж сгинуть.
– Кстати, – сказал Кузя. – Если не хочешь тут сгинуть, немедленно сними кроссовки, которые уже пропитались холодом, и быстро уматывай по ниточке.
– А как…
– Как потом сделаешь, в туалете! Разувайся и уматывай! Пока-пока!
И заяц… убежал! Убежал! Ее игрушка не только разговаривать, еще и бегать умела, оказывается.
Казя посмотрела на браслет – он светился, испуская луч. Не раздумывая более ни секунды, она скинула с ног кроссы, а заодно и носки, и побежала прочь – ввысь и вбок. Как? Не спрашивайте! Все «как» – потом.
Придя в себя от новостей, Лекс решил сам лично проверить подземный ход. Тик-Тик категорически заявила, что отправится с ним вместе. В конце концов, ей это нужно для написания курсовой!
Они вышли.
В круглом подземном зале перед массивной дверью университета было тихо и светло. Самокат стоял на привычном месте (Лекс им пользовался регулярно после того, как впервые прикатил с Алинкой-Малинкой на День открытых дверей).
– Сейчас он нам не понадобится, – сказала Тик-Тик. – Тут и идти-то некуда.
Лекс не поверил, а зря. Коридор, ведущий к кладбищу, за первым поворотом оканчивался такой же вязкой преградой, какая появилась в кафе «Казя и Кузя» и с какими Лекс столкнулся при последнем посещении своей могилы.
С трудом утопив лицо в белесой плотной завесе, Лекс разглядел печать с буквами «С. О.».
– Санитары, санитары-официал, – с досадой проскрежетал Лекс, вынырнув из тупика. – Да чтоб им пусто было! Получается, я теперь не могу попасть в гроб родной!
– А я не могу завершить курсовую…
– И что им надо-то? Ладно, Таню забрали. Но Алинку, Алинку вообще на месте уничтожили! Как это? За что? Могли бы хоть не так злодейски.
Тик-Тик поежилась: картина последних мгновений нежизни Алинки стояла у нее перед глазами.
Торчать тут далее не имело никакого смысла, и они вернулись к входу в универ.
– Не удивлюсь, если и тут сейчас появится эта долбаная печать! – Лекс со злости пнул ногой самокат, тот звякнул и упал.
Звон рассыпался на отдельные звуковые волны, почти осязаемые, отозвался далеким эхом и вернулся прохладным сквозняком. Лекс инстинктивно обернулся и застыл с открытым ртом: к ним приближалась, клубясь по краям, сине-голубая струйка дыма. Тик-Тик ее не видела, поскольку стояла лицом к двери и в настоящий момент прикладывала к прорези свой браслет – студенческий билет.
– А-а-аыммм… – Лекс дрожащей рукой указывал на струю, но выговорить ничего внятного не мог.
– Идем, открыто! – Тик-Тик ухватила его за локоть и втащила внутрь.
Дверь захлопнулась прямо перед сгущающимся синим кошмаром. Лекс рухнул на пол университета, споткнувшись о порог. Словно мешок с костями грохнулся оземь.
– Ой, прости! Ушибся?
Один из нелепейших вопросов, который только можно задать мертвяку, – «ты ушибся?».
Лекс отрицательно помотал головой:
– Тик, ты видела?!
– Где?
– Там!
– Что?
– Синий ужас.
– Н-н-н… нет. О чем ты? Что за ужас? Какой? Что он делал?
– Летел. На таких маленьких крыльях, по бокам…
– «Я ужас, летящий на крыльях ночи!» – не удержалась Тик-Тик.
– Слушай, я серьезно. Он там, за дверью. Появился, когда ты открывала. Ты спиной стояла, а он – к нам. Из коридора. Что если это были санитары? Да, думаю, они.
Тик-Тик поежилась. Секунду назад их могли уничтожить так же, как Алинку-Малинку! На всякий случай она немедленно отошла подальше от клятой двери.
