сил борюсь с нахлынувшим ужасом, но уже поздно.
Волк почуял мой страх, мои сомнения, мое желание бежать. Рывок, а потом приходит обжигающая боль. Она рождается в плече, перекидывается на спину, чтобы в секунду охватить все тело. Я кричу-кричу-кричу, срывая тонкий голос, рядом потерянно скулит волк, мелькают тени и силуэты, а потом хорошо знакомый голос чуть не плача, с надрывом шепчет:
— Прости, прости, прости…
Глава 21. Сейчас. Комплекс неполноценности
— Вспомнила? Малявка…
Да, вспомнила. У меня была сестра, старшая. Я так сильно любила ее, без оглядки, без причины, как могут любить только дети. Или собаки. Даже когда их, собак, бьют, обижают. Даже, когда старшая сестра постоянно ломает игрушки, делая вид, что это они сами. Я так любила ее, что слушалась во всем, даже когда понимала, что это принесет мне только неприятности. Так любила, что встала между ней и молодым, только что обернувшимся Двуликим. Больше зверем, чем человеком. Подчиненный своим инстинктам, а не разуму, волчонок поставил мне Первую Метку, а я была слишком маленькой, чтобы понять, что произошло. Для меня все было ужасно — только что тот, кому я доверяла причинил море боли и за что? Мне так нравились волки, а он… Да, я узнала его, даже в этом обличий. Поняла, приняла, что он почему-то стал волком, хоть и испугалась. Зверь же учуял только страх, только мою готовность бежать и сделал то, что ему диктовали тысячелетние духи предков. Задержал, привязал к себе единственным доступным ему способом.
Метка запечатлела мои эмоции в момент инициации. Если бы это была страсть и любовь, как и большинства женщин, кому ставят Метки во время секса, волки ассоциировались бы у меня именно с этим. Но в основу легки ужас и боль, а значит… Именно в этом все и дело. В этот момент и родился мой страх вместе с навязчивой идеей сбежать от волков. Никогда больше не знать этой боли, никогда не чувствовать разрывающей душу агонии.
Да, Андрей знатно накосячил, извиняться ему придется долго. И упорно. Вот только я уже все это знала с его слов. Пусть не в подробностях, но сожаления в его глазах хватило, чтобы понять, что произошедшее все еще гложет его. Вина давит, толкая на поступки, которые сложно вот так сразу оценить. Сейчас сложно, когда я уже так много поняла. Если бы все это я узнала иначе, то… Да, Реги решила ходить с козырей, вот только моя сестричка опять попала впросак.
Ведь я вспомнила достаточно, чтобы понять кое-что и про Регину.
— Ты всегда мне завидовала…
Блондинка вскидывается, как от пощечины:
— Тебе?! Безмозглой Малявке?!
— Да, — спокойно киваю, — сперва потому, что у меня было детство, а у тебя… Инкубатор.
Карина вздрагивает, мои слова попадают точно в цель.
— А потом из-за Андрея, — делаю контрольный и прямо в лоб.
И Регина взрывается.
— ДА! Все из-за тебя! Он должен был стать моим! Только это и помогало мне держаться! Только эта цель! Ради этого я все терпела, а ты…!!!
Блондинка стремительно приближается, сжав кулаки, но я даже не моргаю. Зверь внутри низко рычит, срежет когтей по ребрам оглушает, но я стою. Контроль — вот ключ ко всему. Теперь я это понимаю.
— Ты испугалась, — бросаю презрительно, провоцируя еще больше.
Реги не выдерживает, кидается, но я легко перехватываю занесенную руку.
— Один раз! Один раз! — истерично выкрикивает она мне в лицо. — До этого он всегда приходил ко мне, я была ему предназначена, а не ты!
Ложь. Хоть она и верит в это, а вот от Карины приходит совсем другой запах. Я все лучше различаю нотки, отвечающие за отдельные чувства. Н-да, теперь понятно, почему я никогда не могла провести Андрея…
— Но он подарил волчонка тебе! — Реги бьется в моих руках, как припадочная. — А потом… Потом и Метку! Это было несправедливо!
Обиженная, поломанная девочка, у которой отняли последнюю надежду, последний лучик света… Черт возьми!
— Что ты сделала, Регина? — захват на ее предплечьях становится жестче, от чего ее глаза испугано округляются. — Что. Ты. Сделала.
— Подожгла! Подожгла гребанный Инкубатор! — выплевывает она мне в лицо. — Пока ты там валялась в лазарете, под капельницей и с преданным псом у постели!
— Подожгла? Но на мне нет…
— Конечно же! Тебя спас твой ликой! Зато твои родители поплатились!
Родители? Осознание проносится огненным смерчем. В ярости отшвыриваю от себя тварь и с удовлетворением смотрю, как она сползает по стене, потерянно мотая головой.
— Они и твои родители! — рычу, но почти сразу замираю.
Нет, они не ее родители. Я воспринимала ее, как сестру, но она мне не родная. «Тетя» это подтверждает:
— Она моя дочь! — бросает мне, склоняясь над оглушенной блондинкой. — Моя милая… деточка… Как же так…
Мне до их нежностей нет дела, волчица требует порвать их на лоскутки, но у меня есть еще парочка вопросов. Бесцеремонно отстраняю Карину от дочери, разворачиваю к себе и взглядом требую дальнейших разъяснений. Лицо «тети» перекошено ненавистью, страхом, рот кривится в подобие оскала, но она не выглядит грозной. Жалкой, да, но не грозной.
— Да, я спрятала ее! Потом помогла сбежать и ей, и тебе! Хотела помочь. После всего, что мы наделали…
Последние слова призваны разжалобить меня, вызвать симпатию, но пролетают мимо, не задевая ни одной струны.
— Какое отношение это все имеет к Одаренным?
За свои преступления блондинка еще ответит, но не за свою детскую ошибку, а за то, что сделала значительно позже. Мне только нужно узнать всю глубину их падения.
Карина колеблется недолго, стоны Регины ее подстегивают, и она выдает целый поток информации:
— Об экспериментах по выведению «идеальных невест» узнали Одаренные. Пошла дипломатическая война, ведь это вновь покачнуло бы баланс, но Топольские и Деи уперлись. «Освобождение», радикалы из Одаренных решили, что разговорами делу не поможешь, нужно действовать. Вышли на меня, а потом нашли и Реги. Сперва угрожали, но вскоре перешли к прянику и пообещали… многое, если я буду их глазами и ушами в Лаборатории.
Примерно так я и думала, но получить подтверждение было нелишним, тем более что прозвучала новая фамилия.
— Деи? — переспрашиваю.
— Да, партнеры Александра Топольского. Они обеспечивают безопасность, а Топольские — деньги и легальное прикрытие.
— Ясно, дальше. Вы сливали результаты исследований, с этим понятно, но почему начались покушения?
«Тетя» бросает еще один взгляд на доченьку, морщится и через силу отвечает:
— Я не просто «сливала», как ты выразилась, результаты исследований. Я начала свое собственное, по заказу
