уважение, поведала обо всем, то начальник отдела сразу сообразил, что тут дело нечисто, и потребовал немедленно привести к нему гуля-везунчика. В таких вопросах он никогда ничего не откладывал на потом, предпочитая фиксировать информацию сразу и максимально. Не ровен час, этот гуль завтра шею свернет или в драке с сородичами погибнет. У этих ребят большинство ссор всегда смертоубийством заканчивается, и поводы для них им не нужны.
Увы и ах, гуль этот оказался из тех, что людской речью не владеют, но все равно кое-что из него начальник Отдела вытянул. Странность комнаты заключалась в том, что там было много блестящих штук, яркие лампы, от которых болят глаза и стояла кровать на колесах. А короб тот оказался в форме сундучка и с красным крестом на боку. Но не тем, который иногда на шеях еды встречается, а другим.
Ну, а как дальше разворачивались события, Николай толком не знал, поскольку Ровнин свалил на него и Мезенцеву всю текучку, которой традиционно после новогодних праздников Отдел был просто завален. Он был в курсе того, что его начальник на пару с Михеевым несколько раз спускался в тоннели под Москвой и снова встречался с Джумой, но и только. И дело не в недоверии, просто со временем у ребят был полный швах, иногда он и Мезенцева уходили из здания на Сухаревке утром, а возвращались в него поздно вечером, уставшие настолько, что даже до дома сил не хватало добраться. И тогда они, засыпая на ходу, добредали до маленькой комнатки со стоящими там продавленными древними диванами, и забывались тяжелым сном до следующего утра.
— Сделали из отдела гостиницу — разбудил Николая голос тети Паши — Олег, ты глянь. Скоро они сюда с вещами переедут.
— Не переедем — сонно пробормотала Мезенцева и, скрипнув диванными пружинами, перевернулась на другой бок — Я лучше замуж выйду.
— Странная логика — удивился Ровнин — Как эти два действия между собой пересекаются?
— Лучше жить под одной крышей со свекровью, любой, пусть даже самой занудной, чем с тетей Пашей.
— Резонно — подумав, произнес Олег Георгиевич — Тетя Паша, стой! Нельзя ее убивать. Она мне сегодня нужна, есть одно дело, не терпящее отлагательств.
— Если опять что-то с таможней, как вчера, или с «Садоводом», как в субботу — лучше не останавливайте ее — попросила Мезенцева и зевнула — Пускай убивает. Лучше умереть, чем снова туда тащиться.
— Не переживай, ни то, ни другое тебе не грозит. Хотя веселого тоже мало, поверь. Коля, ты проснулся?
Нифонтов поднял руку вверх, давая понять, что, мол, да, бодрствую.
— Пять минут на привести себя в порядок — и жду вас в своем кабинете.
— А завтрак? — проныла Женька, отрывая голову от подушки — Я кушать хочу. Даже на сушки согласна, если с вареньем и чаем.
— Может, тебе сюда еще и мужика привести? — ехидно осведомилась тетя Паша — Ну, чтобы все удовольствия сразу?
— Хорошо бы — согласилась девушка — Особенно если красивого, и чтобы вот тут, на прессе, кубики были. Да где такого найдёшь?
— Вот же засранка! — хмыкнула уборщица, только отчего-то в ее голосе чуть ли не одобрение присутствовало.
— Если верить рассказам, что я слышал от старожилов отдела, когда только сюда работать пришел, на кого-то из ветеранов она похожа — с легкой ехидцей произнес Ровнин — Так же этот человек себя вел в ее годы, кабы не хлеще. Понять бы на кого?
— Знать не знаю, ведать не ведаю — буркнула тетя Паша и тут же рявкнула — Виктория! Куда топочешь по помытому? По стеночке иди, по стеночке иди!
Надо заметить, что Ровнин выглядел не менее уставшим, чем оперативники. Как видно, не так просто дались последние недели, слетела с него привычные лощеность и вальяжность, зато в глазах появился азартный блеск, которого обычно не было видно, а в движениях резкость. Николай никогда не ставил под сомнения рассказы о славном прошлом своего начальника, услышанные от коллег, просто ему казалось немного нереальным то, что вечно благодушный и где-то даже мягкий Ровнин творил все то, о чем в них говорилось. Сегодня поверил окончательно и бесповоротно. Тот Олег Георгиевич, что сидел сейчас напротив него, на самом деле мог устроить большую резню, после которой вурдалаки в столицу долго еще нос не совали или выжечь гнездо мавок, которые те свили в заброшенной деревеньке недалеко от Москвы. В прямом смысле выжечь напалмом, причем без особых раздумий, колебаний и переговоров. А вот не стоило детей из соседних поселений красть.
— Чай, сушки, варенье — обвел рукой накрытый стол хозяин кабинета — Как просили. Видите, какой у вас сердешный начальник?
— Черносмородиновое — глянула в розетку Мезенцева — У! Я хотела вишневое или клубничное. Аникушка, жадина эдакая! Мы все же вчера как пчелки с Колькой трудились! Дай хотя бы крыжовенного, что ли? Я знаю, у тебя, куркуля, есть!
Отдельский домовой, который конечно же ее слышал, даже носа не показал, полностью проигнорировав слова девушки, зато оживился ее напарник.
— Не хочешь — не надо — Нифонтов пододвинул к себе обе розетки с вареньем — Не проблема, я сам все съем. Мне оно нравится.
— Попа слипнется — немедленно среагировала Женька — Отдай мою долю! Я ее из принципа…
— Еще подеритесь — посоветовал им Ровнин, садясь в свое кресло — Вот же вы… Обитатели кунсткамеры. Господи, куда отдел катится, а? Короче — ешьте, пейте и слушайте, время не ждет. У меня его в обрез, да и вам рассиживаться не след.
— Где и чего опять случилось? — хрустнув сушкой и отхлебнув горячего чаю уточнил Нифонтов — И на всякий случай — у нас сегодня по плану посещение МИДА значилось, опять там какая-то канитель в переходах цокольного этажа началась.
МИДовская высотка давно значилась в числе объектов, которые время от времени требовали внимания Отдела. Возводили ее с песнями и соцсоревнованием веселые комсомольцы-строители, тут все нормально обстояло, а вот котлован копали те граждане страны, которые из-за поражения в социальных правах временно таковыми не считались, причем преимущественно в ночные часы. Сколько их там, под землей осталось, неизвестно, но без потерь на данном трудовом фронте точно не обошлось, что привело к двум последствиям. Во-первых, у входа в МИД всегда ветрено, даже если во всей остальной Москве стоит полнейший штиль, а во-вторых, в переходах подземных этажей то и дело начинают мелькать какие-то темные тени, изрядно пугающие девочек-секретарш, которых туда невесть как занесло по каким-то канцелярским делам.
