из ее обитателей перемены не нужны. Ни к чему они не людям, не нелюдям.
И тут — на тебе, эдакий подарочек, попытка проникновения в хранилище. В которое, между прочим, кроме Ровнина вообще ни у кого доступа нет.
Впрочем, в панику или истерию по поводу случившегося в Отделе никто впадать не собирался, поскольку все его сотрудники прекрасно были осведомлены о том, что в жизни чего только не случается. Валентине Ровнин выделил три выходных, генеральскую кровь тетя Паша замыла, а следом за тем побежали новые дни, один за другим.
С учетом того, что сторонних свидетелей у данного происшествия не имелось, можно было бы все замолчать, но Ровнин поступил иначе. Он из случившегося тайны делать не стал, напротив, вскоре всю ночную Москву облетела новость, кто-то очень наглый и очень недальновидный решил поиграть с Отделом в «пятнашки».
И, что примечательно, никакой волны злорадства, или, хуже того, разговоров в стиле «не те стали судные дьяки, мух не ловят» не возникло. Напротив, достаточно весомые в Ночи персоны начали звонить Ровнину с тем, чтобы заверить его в том, что они здесь ни при делах. А иные, вроде Марфы, возглавлявшей один из самых авторитетных ковенов московских ведьм, и вовсе просили его о личной встрече, опасаясь возможной конфронтации, тем более что факт о причастности к событиям особы женского пола, предположительно ведьмы, секретом тоже не являлся. Дополнительную роль в происходящем сыграло и то, что Нифонтов на пару с Михеевым перестали закрывать глаза на кое-какие мелочи, до того сходящие ведьмам с рук, ссылаясь на то, что теперь закон для всех един. А в одном из таких случаев крайне жестко обошлись с парочкой провинившихся бесовок, влив каждой из них в глотку зелье, блокирующее личные ведьминские способности на достаточно долгий срок. Не смертельное наказание, но неприятное, причем до того почти долгое время почти не применявшееся. Раньше в таких случаях оперативники ограничивались устным предупреждением и восстановлением, скажем так, справедливости. То есть заставляли ведьм возвращать все обратно, на свои места. Обобранным людям отдавали их имущество, с кого-то снимали приворот, с кого-то порчу, а также аннулировали взятые хитростью и обманом клятвы.
Перепало и другим представителям ночной столицы на орехи. Михеев, например, безжалостно вкатил дозу серебра в вены перевертыша, обиравшего подгулявших немолодых дам. Раньше бы тот отделался хорошей выволочкой и компенсацией пострадавшим, а теперь он еще месяца два гарантированно ходить не сможет, будет лежать колодой в канализации, куда его Пал Палыч сбросил, и надеяться на то, что гули этот коллектор стороной обойдут. Николай лично остриг роскошную косу полуденницы Никодимьи, которая в последнее взяла привычку околачиваться в башне «Меркурий», что находится в Москва-Сити, и навевать сон на сотрудников тех офисов, в которых особенно лютует отдел по работе с персоналом. Причем сон не простой, а недобрый, после которого человек в большой злобе просыпается, такой, что орущего на него кадровика или эйчара прибить может. Никодимья в результате чуть не померла от расстройства, поскольку без волос ее чародейству грош цена, а отрастают те долго.
И таких примеров за месяц, прошедший с момента неприятного происшествия, можно привести очень много. Апофеозом стал день посленовогодних Диких Скачек в Царицино, когда вся московская нечисть собирается для того, чтобы побороться за обладание чудодейственным «снежным цветком». Все уже изготовились мчаться к Голосову оврагу, ломая ноги, руки, лапы и даже оттаптывая хвосты, как Ровнин в мегафон заявил, что в связи со сложной метеорологической обстановкой и непростым политическим положением мероприятие сворачивается. Всем спасибо, все свободны. Ну, а кто недоволен, тот пусть прямо здесь и сейчас ему об этом скажет. Он с удовольствием каждого выслушает.
Скачки, разумеется, состоялись, традиция есть традиция, но после этого все, даже те, кто последний месяц из-за печки не вылезал, поняли — надо или отдельских всех до одного перебить, или найти и отдать им ту паскудницу, из-за которой нехорошая карусель завертелась. Вариант «найти» выглядел куда проще и разумнее, чем «убить» просто в силу того, что все равно раньше или позже в городе появятся новые судные дьяки, только обозлятся они еще сильнее чем нынешние, потому вскоре все, от верховных ведьм до пакостных хухриков, начали искать ушлую девицу.
Одно плохо — результат оказался нулевой. Нет, доводы на тему «понять бы еще, кого именно ищем», являлись абсолютно резонными, но легче от этого никому не становилось.
Впрочем, сказать, что сотрудники устроили всю эту кутерьму зря, нельзя. Попутно было раскрыто несколько старых дел, причем одно из них пылилось в архиве еще аж с лихих девяностых годов, плюс были взяты «на карандаш» несколько до того неплохо зашифрованных доморощенных магов, гадалок и экстрасенсов, которые, оказывается, поддерживают сомнительные связи кое с кем из обитателей Ночи. Совместный бизнес, так сказать, ведут. Одни предсказывают что-то недоброе, а вторые после слова в реальность превращают, вынуждая зажиточного клиента снова и снова приходить за поддержкой к «великому магу» или все знающей «матушке».
Ну, а к основным успехам можно было отнести то, что при помощи гулей удалось снова нащупать следок ускользнувшего было от оперативников изготовителя запретных ингредиентов для зелий. Джума, честно отрабатывая данное Ровнину слово, прошерстила своих подданных на предмет их помощи некоей дщери людской, правда так никого и не нашла. Зато один из этих детей подземелья упомянул о найденной им во время скитаний по канализации странной комнате, находящейся в одном из никем не посещаемых тоннелей. Там он отыскал кучу подгнившей еды, ароматной, сладкой и славной. Сразу три человечьих тела, шутка ли! Да, завернутых в пакеты, но это им только на пользу пошло, они соку не дали вытечь. Он, разумеется, находку упер в тоннели и там съел, а через пару недель снова наведался в чудо-комнату и, к своей великой радости, нашел там еще пару тел, правда те были совсем еще свежие, даже кровь на коже еще не запеклась толком. Свежатину этот обитатель канализации не уважал, не отвечала она его гурманским вкусам, потому он все оставил как есть для того, чтобы прийти попозже. Вот во время третьего визита он и увидел выходящего из комнаты человека лет сорока со странным коробом в руках, не походим на те, с которыми обычно люди под землей ходят. После он еще несколько раз ходил туда, когда результативно, когда нет. Последний раз случился совсем недавно, и он наелся тогда до невозможности.
Когда Джума, покинувшая свои глубины и поднявшаяся на уровень канализации, то есть проявившая к Ровнину немалое
