вдруг страшно побледнел и схватил меня за плечо.
– Ты ведь останешься со мной, Морис? Останешься со мной до конца, что бы ни случилось?
– Ну конечно. Наш путь определен, мой мальчик, и я последую за тобой, куда бы он ни вел. Ты ведь знаешь: я дал тебе слово.
Габриель ничего не сказал, да этого и не требовалось. Мы просто стояли плечом к плечу, а корабль бежал и бежал по волнам.
Спустя время впереди показались меловые скалы Дувра, эти древние стражи нашего островного народа – сначала очень далекие и смутные, почти призрачные, они постепенно увеличивались и обретали плотность. При виде них у меня возникло странное ощущение, будто внутри меня неотвратимо замыкается какой-то круг.
Ощущение было не из приятных и пробудило во мне отголосок боли, поразившей меня в Париже. Но минуты текли, скалы приближались, и вскоре мы уже сходили – с самодовольством вернувшихся из плавания пиратов – на дуврскую пристань и твердую землю.
Мы решили отправиться на поиски отеля пешком, стали искать путь из лабиринта доков, и вдруг я заметил, что нас преследуют: сначала один шелудивый пес, потом второй, третий… в конечном счете за нами, точно за некими современными Гамельнскими дудочниками [47], трусила добрая дюжина, если не больше, облезлых сутулых дворняг.
Хотя вид у них был странный и пугающий, я постарался не паниковать. Просто тихо выругался и вслух задался вопросом, уж не ищут ли эти звери пищу. К моему удивлению, Габриель резко остановился и вскинул руку – как дирижер палочку, подумалось мне. Я тоже остановился. К этому времени мы уже далеко отделились от толпы пассажиров и находились на какой-то пыльной дороге совсем одни – то есть одни, если не считать собачьей своры.
– Габриель, что нам делать? – нервно спросил я.
Он лишь улыбнулся своей ослепительной белозубой улыбкой.
Собак прибывало, они выскальзывали из теней одна за другой, еще, и еще, и еще.
Содрогнувшись от ужаса и отвращения, я увидел среди стаи бродячих псов, теперь начавших окружать нас, и других тварей. Крысы, змеи, пауки, насекомые, все ползучие паразиты земли!
Внезапно день приобрел черты ночного кошмара, жутких фантасмагорий Фюсли [48], болезненных галлюцинаций Блейка [49]. Я задохнулся от омерзения, и в следующий миг мои внутренности пронзила уже знакомая жестокая боль. Я повалился на колени и, несмотря на все мои усилия, инстинктивно зажмурился, буквально на секунду. И в темноте мне явилось (во всяком случае, мне так показалось) некое странное видение.
Они решительно двинулись на нас, все это сборище отвратительных тварей, словно собираясь напасть. Но Габриель повелительно хлопнул в ладоши и приказал всем разойтись. Они беспрекословно подчинились: разбежались, расползлись, скрылись в тенях. Теперь мой друг смотрел на меня спокойно и снисходительно.
– Габриель…
– О, они просто хотели засвидетельствовать свое почтение, – пробормотал он, помогая мне встать. – Бедный Морис!
Я задыхался и весь дрожал.
– Скажи-ка, ты видел что-нибудь? – спросил Шон. – Вот минуту назад, когда закрыл глаза? Какие-нибудь образы… картины?
Я через силу кивнул:
– Да, но откуда ты?..
Он отмахнулся от вопроса:
– Сейчас это не важно. Но ты должен рассказать, что именно ты видел.
– Женщину. Темноволосую, изнуренную. Лицо у нее измазано кровью. Думаю, она подозревает. Она подозревает правду, хотя и не осмеливается признать и принять ее.
Габриель Шон запрокинул голову и рассмеялся.
– О, это хорошо. Просто замечательно.
– Зачем, Габриель? Зачем мне было послано видение? Что оно означает?
– Оно означает, что будущее пересекается с настоящим и прошлым. Что великая тень упала на мир. А прежде всего – что Он уже совсем близко, что Его возвращение неизбежно, что наш Повелитель вот-вот возродится.
– Кто? – спросил я. – О ком ты?
Габриель крепко сплюнул на пыльную землю:
– Ты знаешь имя.
– Нет.
– Знаешь уже давно. Еще с леса. Еще с замка. Потому что тебе дали испить из Черного Грааля.
– Нет, – повторил я со всем возможным спокойствием. – Правда, Габриель, не знаю.
Шон улыбнулся шире, чем когда-либо на моей памяти. Опять в глаза бросились эти острые боковые резцы.
– Ты знаешь имя, Морис. Грозное имя нашего Господина и Повелителя.
– Не… не знаю… – В глубине души я понимал, что лгу.
– Конечно знаешь. И ты его произнесешь. Здесь и сейчас. Для меня. Ты произнесешь имя.
– Габриель… нет… прошу тебя.
– Скажи имя! Черт тебя возьми! Скажи!
Кровь бешено застучала в висках. Перед глазами все закружилось. Кожу покалывало от жара.
– Скажи имя!
Я судорожно хватанул ртом воздух. Тяжело пошатнулся. Но я больше был не в силах удерживать в себе это признание, эти три ужасных, долгожданных слога.
– Дракула.
Последнее, что я помню перед тем, как провалился в черноту беспамятства, это жестокий, страшный смех одноглазого мужчины.
Из «Пэлл-Мэлл газетт»
(утренний выпуск)
1 января
Лондон атакован!
Личности преступников не установлены
На момент публикации точные обстоятельства трагедии остаются неизвестными. Однако абсолютно надежный источник сообщил нашей газете, что сегодня после полуночи в восточной части столицы без всякого предупреждения было приведено в действие взрывное устройство значительной мощности.
Взрыв произошел в питейном заведении «Темперанс-холл», по всей видимости в то время заполненном до отказа. Полицейские чиновники пока еще не обнародовали число погибших и пострадавших, но, по мнению наших репортеров, оно весьма велико, и (хотя в квартале проживает большое количество перемещенных лиц и европейских эмигрантов) среди жертв много англичан.
Это не что иное, как акт ничем не оправданного террора против мирного народа, страшный удар, нанесенный в самое сердце нашей процветающей Империи. Наша газета непреклонна в своей решимости установить все факты по делу и настоять на максимально возможном наказании для злодеев.
Докладная записка участкового инспектора Джорджа Дикерсона – комиссару Амброзу Квайру
1 января
Сэр, предоставляю все факты, какими мы располагаем в настоящее время.
Прошлой ночью, вскоре после полуночи, когда весь город все еще гулял по случаю Нового года, в пивной «Темперанс-холл» на углу Дрейк-стрит и Ричардсон-авеню, на самой окраине Ист-Энда, куда полицейские поодиночке даже не суются, состоялась некая сходка. Информация у меня пока неполная, но похоже, сходка должна была стать чем-то вроде мирной конференции между тремя главными криминальными сообществами Лондона (как бы глупо это ни звучало).
Насколько я могу судить, предполагалось возобновить старые договоренности и попытаться наладить расстроенные отношения. Причина разлада между бандами до сих пор неизвестна. Никто на сей счет не говорит решительно ничего, кроме такой же чепухи про дурные сны, которую несет молодой Коули.
Все свидетели, приведенные мною в более или менее трезвое состояние, показывают,
