ты представлял во сласти свой член в ее рту.
Себастьян крякнул.
– Короче, Франка, и она тоже мертва.
– Самоубийство – вставил Себастьян.
– Невероятно. Профессор, а никаких политических конфликтов?
– Да как-то и не интересовался.
– Франка, боюсь гнева Жеро, но все там гладенько устроили.
Бояться стоило. Профессор вскипел.
– Господи, да кому чего устраивать? В Охре и власти никакой. Кто тут возмутиться? Анехи? Каждый абориген по отдельности?
Часть II
Мы остановились в поселении Парто, в небольшой деревеньке с короткой набережной.
Парто создан охотниками, антропологами, историками и прочими, как пункт отдыха и связи.
Красная брусчатка, мелкие камешки под ногами. Вырытый канал – синяя пыль. Несколько одноэтажных домов вдоль берега. Вдалеке гора.
– Что это?
– Не знаю, Франка. Мне кажется, или она и правда зеленоватая, не находите?
Себастьян согласился. Мне тоже так показалась.
– Думаю, тогда нам стоит до нее прогуляться после того как перекусим.
– Зачем?
– Что за вопрос, Франка? Ты из местных то видела лишь идиота и сумасшедшую.
– И мне хватило.
– Нам нужно получить санразрешение на вывоз анеха, и я намерен отнять у Охры еще одну шкуру. Так что погоди.
– Здесь немало местных.
– Четверо работают на техническом обслуживании станции. Еще двое – повара.
– И как они между собой?
– А, никакого контакта.
– Уверенны?
– Поверь. Им совершенно не интересны твои надобности.
– Как же они…
– Размножаются?
– Да.
– Не волнуйся, когда приходит желание – они не забывают воспользоваться единственно приятным способом.
– И как они выращивают детей?
– В семь лет ребенок официально признается взрослым и мать оставляет его в песках. До этого времени он учится выживать.
– А отец?
– Здесь нет такого.
– Бред какой.
– Почему?
Вопрос профессора звучал искренне.
В столовой не протолкнуться – пять человек создают ощущение давки в маленьком зале. Два метровых чана, пузырящаяся жировая пена, scum – удовольствие только лишь набить живот. Приеду домой – накручу роллы, напьюсь в баре…
«В моем случае план никогда не работает».
Двое местных в белых халатах: один на раздаче, второй размешивает бульон. У обоих пот с лица стекает чуть ли не на тарелки. Мужчины, с неопределенным возрастом, очень похожи.
Я вышла на воздух, поскольку Себастьян взялся поухаживать за мной. В столовой дикая жара. В палисаднике, возле клена – две деревянные лавки, скреплённые длинной пластиковой плитой, на которой лежали приборы и салфетки. Я тронула ствол, листья – дерево искусственное. Выглядит точь в точь как настоящее. Села за стол. Справа от меня, совсем с краю, дожевывал лепешку симпатичный в кепке.
Заговори с ним, ну.
– Сюда бы карту винную.
Он повернулся ко мне настолько неохотно, насколько только это возможно и ответил так пренебрежительно, что мне на неделю хватит чувствовать себя ничтожеством. Нет, я конечно понимаю, что могу быть не в чьём-то вкусе, но я же не пристаю. Ладно, бог с ним.
– Чего такая озадаченная?
Себастьян поставил передо мной миску и два бокса с соусами.
– Вас жду.
– Из напитков: апельсиновый сок или перетертое манго?
– Апельсин.
– Минуту.
Себастьян забежал обратно. Жеро сел со мной рядом.
– Анехи любят гнездиться на вершинах. Но я если честно, ещё ни разу не видел зеленых гор.
– Может иллюзия?
– Может. Мы и проверим.
– А если спросить у кого? Кто-то же точно там был, смотрел.
– Если бы в Парто приезжали нормальные люди – запросто, а так… —Профессор сморщился. Зашептал. – Казалось бы, вот куда должны стекаться интеллектуальные сливки – Охра! Неизведанный и фантастический остров на Земле. Ан нет, сливки то все тут, но скисшие.
– Почему?
– Сам не знаю. Может время такое? Технология утрачена, вместе с бабками на кладбищах. Все же можно испортить, даже человека.
Жеро заулыбался.
Себастьян принёс три стакана сока.
– Как же я голоден! Сегодня что-то совсем ужасающее.
Он помешал ложкой серый бульон. Жеро икнул:
– Пардон. На самом деле вкусно, добавьте все соуса в тарелку – на удивление отлично.
Мы с Себастьяном так и сделали.
– Правда будте осторожны с красным соусником, это вроде как чили.
Жеро поздно предупредил, у пилота вытаращились глаза после двух ложек.
В горах, как я поняла, анехи роют норы.
Жеро сиял:
– Если мне удасться пристрелить детеныша – с меня легендарная вечеринка по возвращению.
– Щенята выше ценятся?
– А то.
На горе росла совсем плешивая трава. Мужчины все охали.
– Никогда такого не было, Себастьян, никогда!
– Да я сам в это не верю. Откуда? Может кто-то из этих – пилот указал большим пальцем в сторону поселения, – экспериментирует?
– Как вариант.
– Погодите, чем питаются лошади, раз здесь такая беда с растениями?
– Франка, так они и вымирают.
Впереди послышался вой. Мы ускорились.
– А здесь – тихо!
Мы шли осторожно, и насколько можно бесшумно.
– Вкусно пахнет, слышите?
Себастьян тоже почувствовал аромат.
– Гриль, жареное мясо.
У Жеро округлились глаза, зрачок стал почти не видимым.
– Скорей всего – люди.
– Это плохо?
– Я… я не знаю.
Жеро снял ружье с предохранителя.
– Профессор, что такое?
– Видите ли, господа, Охру насаждают три вида существ и мясо анехов не пригодно для еды.
– То есть вы хотите сказать, что кто-то готовит человека, раз лошадь запрещено трогать под карой смерти?
– Нет, конечно, человека никто есть не станет, – Жеро прислушался. – Когда происходит зачахление, человек вынужден есть лошадей.
– Я что-то подобное слышал, но думал, что это все байки.
– К сожалению, Себастьян, не байки.
– Что значит зачахление?
– Здесь, Франка, люди предоставлены сами себе все время. Трудно жить в клетке, без всяких открытий, тем более если эти прутья свои же знания. Когда у них истончается мысль, они чувствуют невероятную боль и, чтобы заглушить ее им нужно мясо. Лошади занесены в книгу нетронутых, не только из-за эстетической и популяционной причины: их мышца способна восстанавливать поврежденный неокортекс, а именно внутренний пирамидальный слой коры, а также заживлять надломы, как бы правильно выразиться – внутреннего мира, что ли.
Я смотрела на Жеро прямо скажем, как на идиота.
– Ты ничего не поняла?
– Ничего.
– Люди перестают думать.
Профессор добавил махи руками.
– Ну давай уж совсем поверхностно – науке, на данном этапе, не известно по какой причине происходит расшивание организма, живущего в Охре. Известно, что существует некий агент, поражающий людей, но, что интересно, на иностранцев он не распространяется.
– А я слышал о неком убивающем эфире, которым наполнена Охра.
– Если вы хотите знать мое мнение, то эфир этот, просто напросто душевные расстройства.
– Здесь, я слышала, нет стариков?
– Без понятия, Франка, и нам бы лучше двигать отсюда.
– Вы считаете там как раз человек ест
