жить.
Он тихонько взболтал содержимое и протянул стакан.
– София, вы уверены?
– Да.
– Пейте!
Доверчиво проглотила воду, откашлялась.
– Я ничего не чувствую, – покачала головой без эмоций.
– Подождите несколько минут, – вздохнул Тимофей и поднялся с места. – Только сначала заприте за мной дверь. И забирайтесь в постель. Как проснётесь, позвоните мне. Ну, или когда захотите, наберёте…
Он подождал снаружи, чтобы услышать ключ в замке. И после спустился к машине. Держал в уме впечатления и образы, чтобы зафиксировать в рисунке и файле с делом. Всё-таки неприятно работать с призраками детей. Гадость!
11.
Виталий встретил Галину на такси. Она выглядела посвежевшей, отдохнувшей. Всю дорогу щебетала о том, как провела время в пансионате. Какие процедуры принимала, как им устроили вечер с музыкой и танцами, как они с соседками гуляли в парке, смотрели кино на веранде, и как хорошо их кормили в столовой.
– Ты ничего не спросила про Юлю, – хмуро напомнил он.
– А что с ней?
– Поживёт в Екатеринбурге у моей сестры. Лена встретила её с самолёта четыре дня назад. Там пойдёт в школу осенью, может быть, даже попадёт в тот же класс, куда двоюродные сёстры ходят. Ленкины двойняшки рядом с домом учатся, район хороший. Я сестре доверенность оформил.
– Ну, ладно, – пожала Галина плечами. – Я ей потом позвоню.
– И всё?
– А чего ещё? Мне есть, кем заняться! Я привезла Лёле подарок! – засветилась улыбка жены.
Виталий поморщился, виски сжало болью. Да, психолог права. Детектив прав. Все они правы! Но как легко советовать со стороны! Они ведь не жили под одной крышей с матерью, которая так и не поверила в смерть ребёнка! Они не искали слов, чтобы отвечать ей каждый день на вопрос:
«А где Лёля?».
Им не приходилось успокаивать дочку, рыдающую в истерике:
«Я Юля, а не Лёля! Скажи ей, что я – Юля!».
Как же он устал, никаких сил нет…
Галина заподозрила неладное сразу, как только вошла в квартиру. Почувствовала новый запах. Раньше дома не пахло сырой извёсткой и клеем. Она резко остановилась в коридоре и обернулась к мужу.
– Что ты сделал? – черты напряжённого лица заострились.
– Галочка! Прошу тебя! – застонал Виталий, прислоняясь к стенке в прихожей.
– Что ты сделал? – закричала она.
Галина бросилась вперёд и рванула дверь детской… И обмерла на пороге. Комната стала огромной! Потому что опустела. Обои сняты, стены в разводах, штукатурка смыта почти до бетона. На полу только пыль, покрытие ободрано вместе с плинтусами. Следы от карнизов над окном едва видны.
Она озиралась, не веря своим глазам! Сделала несколько шагов в гулком нежилом пространстве, где не осталось ни намёка на её любимую малютку. Она оглянулась. Виталий остановился в дверном проёме, дверная коробка тоже новая, никаких памятных процарапанных букв и рисунков.
– Ты! – взвыла Галина. – Это ты убил её!
– Галя! Её давно нет!
– Ты убил её! – взвизгнула жена.
– Галя!
Виталий увидел, как она с исказившимся лицом только двинулась к нему, но тут ноги женщины подкосились, она рухнула на жёсткий пол. Галина разбила голову, кровь брызнула на бетон. Руки и ноги задёргались, как будто бы её трясло электрошоком. Между губ показалась пена.
Он не удивился тому, что ничего не чувствует. В душе царила такая же пустота, как и в мёртвой детской. Достал телефон и набрал номер экстренной службы:
– Здравствуйте. Мне нужна скорая помощь. Нет. У моей жены припадок. Она упала. Не знаю. У неё судороги и пена изо рта. Хромова Галина. Сорок шесть лет. Да. Улица Профсоюзная…
12.
За окном уже давно ночь. Юля проснулась от тревожного сна. Но лишь глубоко вздохнула, расслабленно потянулась, и, перевернувшись на другой бок, стала задрёмывать. Ей постелили на узкой тахте, у девочек была комната больше, чем родительская, так что место нашлось.
Она знала, что у отца есть родственники в Екатеринбурге. Но с тёткой они не были знакомы раньше. А уж сразу две сестры, свалившиеся буквально с неба, стали настоящим подарком. Нику и Вику она уже научилась различать, хотя кузины и разыгрывали её пару раз, меняясь одеждой. Но цветные пряди в волосах и украшения они носили слишком разные.
Столько перемен за неделю! Папа сказал, что Юля проведёт у тёти Лены все летние каникулы. И может быть даже в следующий класс пойдёт осенью в ту же школу, что и сёстры. Это было так здорово!
Она жалела только, что нет номера телефона той психологини, которая грохнула вместе со своим толстым другом эту мелкую уродину. Как-то странно остались в памяти кусочки от того дня. Что-то мелькало во снах, постепенно таяло и бледнело. Но теперь Юлька уже не боялась спать по ночам.
1.
– Звоню сказать, что всё в порядке. Кажется, я хорошо отдохнула, хоть и довольно странно себя чувствую, честно. Голова пустая, и вообще сама вся как варёная, – её голос звучал так непривычно мягко и расслабленно, видимо, проснулась она совсем недавно.
– Это естественно, София, вы не двигались, и не ели более двух суток, организм требует наверстать упущенное. Завтракайте хорошенько и отдыхайте, – улыбнулся Тимофей.
– Полянский?
– Да.
– Я плохо помню, что произошло. Это нормально? Нет, в общих чертах знаю. Но деталей каких-то, ярких образов не осталось. Причём не только о деле Хромовой, но и о нескольких последних неделях вообще. Это так и должно работать?
– Да. Примерно. Я же предупреждал, это прекрасное средство для тех, кто бежит от себя и своей памяти. Но вам же стало легче?
– О, да, намного, не то слово!
Он услышал, как она улыбается, и представил себе её тёмно-розовые губы, как правый уголок приподнимается чуть выше левого.
– Я рад.
– Полянский?
– Да?
– Спасибо! – она отключила вызов.
Тимофей посмотрел, как погас экран смартфона.
«Ты ждёшь, что она перезвонит? Да хрен тебе!».
Потом со вздохом положил телефон на полку в прихожей, и прошёл по коридорчику на кухню.
«Сам виноват, не фиг было сопли жевать. Женщина сама позвонила. Мог бы говорить бодрее, и в гости напроситься, или на дачу пригласить. Она тебе нравится, но ты полное фуфло, и поэтому даже не напишешь ей об этом. Так… Ладно. Кажется, в холодильнике оставалась бутылка
