не зарегистрированные БАДы, или же участники какой-то конференции? Именно эту картину я и обрисовал коту в двух словах.
— Так я и думал! — воскликнул Василий после того, как сам оценил обстановку на первом этаже — мне для этого пришлось взять его на руки.
— Что именно не так? — почувствовав в словах кота подвох, уточнил я.
— А ты зайди, дружок, туда, да и пообщайся с народом, — елейным голоском дал кот совет, приправив его хитрым прищуром. Разумеется, я решил, что тот просто издевается надо мной, и потребовал объяснений, но тот лишь отмахнулся. — Ээээ, брат, ты пока сам не поймешь, все одно не поверишь, — бросил он напоследок странную фразу и направился к курилке. — Давай минут через пять вон там, у мусорки встретимся.
Проводив кота взглядом, я все же решил подчиниться — а что, от меня не убудет пообщаться с людьми в приемнике, зато после я с кота смогу спросить вдвое строже. Из-за этих его выкрутасов и напускной таинственности мы теряем драгоценное время. И не за себя я сейчас беспокоился — с каждым часом промедления возрастала угроза для моей сестры. Сейчас уже было очевидно, что после двух фиаско подряд Радмила возьмется за тех, кто мне дорог. И начнет она в первую очередь с Верки, недаром же она пыталась воспользоваться именно ее обликом, когда хотела провернуть бескровное изъятие моей силы. Все она про меня знала — и то, чем я живу, и то, кем дорожу. И коли не удалось «купить» меня, посулив успех, богатство и семейное счастье, значит, получится запугать. И тут я был с Радмилой солидарен — такая тактика будет иметь потрясающий эффект. Она еще ничего сестре не сделала, а я уже этого боюсь и в целом готов ради ее безопасности пожертвовать чем угодно.
С этими мыслями я и зашел в приемное отделение. Так, и с чего начать? Наверное, имеет смысл перекинуться парой слов с теми, кто меня знает. Так я и поступил.
— Добрый день, дядь Коль! — поздоровался я с гардеробщиком. — Не знаете, мои уже ушли?
Разумеется, я имел в виду своих соучеников по ординатуре — обычно гардеробщик был в курсе всех перемещений в отделении и всегда снабжал меня этой информацией.
— О, Гриша, здравствуй! — улыбнулся мне беззубым ртом старый гардеробщик. — Уже час, как закончили, Анастасия только задержалась что-то. Не в духе она была сегодня, но и она уже ушла. А ты чего, на дежурство?
Ясно, Настюха опять сегодня за меня отдувалась. Разумеется, мне было неудобно вешать на нее своих пациентов, но думаю, в схожей ситуации Ярцева, и глазом не моргнув, поступила бы так же. Правда, вариант, при котором какая-нибудь ведьма пыталась бы грохнуть Ярцеву, лично мне представлялся с трудом. Настюха сама кого хочешь до белого каления доведет, умела она вывести из равновесия своих оппонентов. Кстати, а это мысль. А что, если… Ладно, мысль занятная, но сейчас я уже отвлекаюсь. Мне в первую очередь нужно разобраться в текучке, а планы я буду строить только тогда, когда пойму, что тут происходит.
— Да не совсем, — ушел я от ответа на заданный вопрос, а затем чуть наклонился к гардеробщику и тихо спросил: — Дядь Коль, а чего у нас вторые сутки толпа такая трется? Конференция, может, какая?
— Какая толпа? — так же тихо поинтересовался у меня старик, подражая моей манере.
— Ну, все они… — я красноречиво кивнул головой и повел бровью, указывая на аншлаг у себя за спиной.
— Эмм… — было видно, что гардеробщик напрягает сейчас все свои мыслительные способности, но при этом никак не сообразит, чего я от него хочу. — Я не совсем понимаю тебя, Григорий. Ты о ком? Что за толпа?
Я улыбнулся дяде Коле, подмигнул задорно и ответил:
— Да не, все нормально, дядь Коль. Я пошутил. Забудьте.
Видимо, до гардеробщика уже дошли слухи о том, что я веду в последнее время себя не очень адекватно и являюсь фигурантом сразу нескольких мутных происшествий. Слухи в нашей больнице, как, впрочем, и в любом другом замкнутом коллективе распространялись молниеносно. Дядя Коля наверняка уже и про хряка слышал, и про полицию, да и про внезапно онемевшего замглавврача Косякова не мог не знать. Вот и прикидывается сейчас валенком. Я в целом такую позицию не осуждаю — ну не хочет человек идти на контакт с тем, кто без пяти минут персона нон грата. Что ж его за это, проклинать, что ли? Тут как раз без претензий. Ну ничего, хотите Ваньку валять — пожалуйста, есть и другие источники информации.
Следующей на очереди была незнакомая мне женщина-регистратор, которая как раз отпустила очередного пациента.
— Добрый день, — вежливо поздоровался я. — А где регистрация на конференцию?
— Здравствуйте, — усталой вымученной улыбкой ответила мне на приветствие дама. — Прошу прощения, вы о чем?
— Ну, все эти люди в черных костюмах с блокнотами — они же на медицинскую конференцию пожаловали? — я старался говорить негромко, но вкладывал в свой голос как можно больше убедительности. Даже если я и ошибаюсь, женщина меня поправит и расскажет, что за делегация к нам пожаловала. Впрочем, видимо, это только в моем воображении мой голос звучал убедительно, дама же за стойкой регистратуры несколько смутилась, перевела взгляд за мою спину, осмотрела полный народа холл и выдала мне странную фразу:
— Молодой человек, я не совсем понимаю вас. Вы родственник или самотеком решили к нам лечь?
— Куда лечь? — переспросил я и понял, что эта тетка тоже решила надо мной поиздеваться.
Их что, подговорил кто-то? Признаться, я начал злиться. Ну раз из тебя дурачка сделают, ну второй. С третьего по пятый — уже не смешно. В конце концов, я врач-ординатор. Я структурная единица этой больницы и к своим годам уже достиг куда больших высот, нежели эта женщина. Нет, я не принижаю заслуг среднего медперсонала. Они молодцы, их работа нужна и важна, но в нашем мире есть также понятие о субординации. И если к тебе обращается врач, это уже чего-то да стоит.
— Девушка, — как можно сдержаннее начал я свою тираду, демонстрируя нахалке свой пропуск, — я тут работаю, я ординатор первого года и хочу знать, что за мероприятие сегодня проводится в больнице. Больше мне от вас ничего не нужно. Кто все эти люди? Вы сейчас зачем из меня идиота делаете?
Когда-нибудь видели, как в фильмах демоны вселяются в тело человека? С регистраторшей сейчас приключилась именно такая метаморфоза. Мои слова послужили для этой милой с виду женщины бальзаковского возраста
