попыталась бежать.
– Беги, – прошептал Тайлер, пятясь назад.
Но куда мне было бежать? Я затаила дыхание и уставилась на него. Никаких резких движений. Наверное, отец ожидал, что я побегу или буду бороться, но я лишь замерла на месте. Он подошел так близко, что я ощутила запах разлагающейся плоти в его дыхании.
И вдруг передо мной появилась Роузи. Тайлер надел на нее старое пальто Виви, пока я спала. Оно свободно висело у нее на плечах. Девочка закричала, словно животное, приготовившееся защищаться. Она все кричала и кричала.
Гейб остановился, чтобы взглянуть на нее.
– Они мои, – заявил мужчина, а затем развернулся и вновь растаял в тумане.
– Какого черта здесь происходит? – завопил Тайлер, помогая мне встать.
– Нам нужно раскопать ту могилу, – сказала я, силясь унять дрожь. – Мне нужно знать, кто там. Я должна узнать.
– И об этом ты хочешь поговорить прямо сейчас?! О могиле?! Твой мертвый отец пытается убить тебя. Твой мертвый отец похитил твоих сестер!
– Пожалуйста, – попросила я, – у меня сломаны ребра. Мне нужна твоя помощь.
– Нет, ни за что. Я не буду. Я не стану.
Но Роузи уже тянула его в сторону могильной плиты. И он послушно зашагал вслед за ней по грязи обратно во двор.
Мы копали руками. Втроем.
Это не заняло много времени, несмотря на жалобы и причитания Тайлера. Их похоронили неглубоко – меньше фута от поверхности земли. Я присела на колени у могилы и откидывала землю в сторону левой рукой, пока Роузи копала. Сломанные ребра не давали нормально вздохнуть.
Они были завернуты в одеяло. Все вместе. Мы достали их из земли осторожно, но почва рассталась с ними легко, словно хотела отпустить. Будто они не принадлежали этому месту.
Мы аккуратно положили тела на землю рядом с ямой. Я отодвинула один край одеяла, затем – другой. Сердце бешено колотилось. Мне нужно было понять, кто лежал в этой маленькой могиле, на которой значились имена моих сестер.
И мое имя.
Их было три. Три маленьких тельца, каждое по большей части уже превратилось в трухлявое деревце. Кости были оплетены корнями, а все мягкие части, глаза и рты – заполнены трупными цветами. Но форма тел все еще угадывалась. По зубам и ногтям можно было определить: это тела детей. На каждой шее висел золотой медальон в форме сердечка. Я взяла в руки украшение самой маленькой из них и большим пальцем смахнула с кулона землю. На медальоне была гравировка.
«Айрис». У этого тела не хватало двух передних молочных зубов. Я расстегнула цепочку и передала ее Тайлеру.
– Что это значит? – спросил Тайлер, разглядывая в полумраке золотое сердечко.
– Это значит… – ответила я, не сводя с него глаз, – что я не Айрис Холлоу.
Словно в тумане я вернулась в черную реку, окружавшую дом, и бродила там по пояс в воде. Тайлер решил, что я чокнулась.
– Твой отец все еще там! – кричал он, стоя рядом с моей могилой.
Но я была вся в крови, грязи и останках мертвых детей. Так что, хоть вода и была темной и ледяной, я погрузилась в нее с головой и вынырнула лишь через минуту, когда легкие пылали нестерпимой болью.
Жива. Я жива. Мое сердце колотится и качает теплую кровь по телу. Мои легкие дышат. Я жива… Но Айрис Холлоу нет. Маленькая девочка, которая провалилась сюда десять лет назад, так и не вернулась домой. Теперь я знала точно. Темноволосая малышка, которая исчезла в канун Рождества, похоронена в маленькой могиле в нескольких метрах от меня.
Вместо нее в мир живых вернулся кто-то другой.
Тот, кто был на нее очень похож.
Самозванец.
Я.
– Что значит: ты не Айрис Холлоу? – спросил Тайлер, когда я вернулась на берег.
Я осмотрела свои ладони, коснулась шрама на горле. Узелок рассосался, и, кто бы ни гнездился там, он исчез.
– Что, если мой отец не был сумасшедшим? – сказала я, вспомнив Гейба и то утро, когда он совершил самоубийство. Вспомнила маленькую ладошку Грей на его руке в машине и как она приказала ему вернуть нас домой. В воздухе тогда пахло чем-то сладким.
Желудок у меня болезненно сжимался. Дыхание никак не восстанавливалось.
– Он знал. Мой отец знал, что мы не его дочери. С самой первой секунды, когда увидел нас… – Я вытерла руки о мокрые джинсы и прижала палец к зубам. «Гейб Холлоу продолжает настаивать, что зубы и глаза всех трех девочек изменились». – Он был убежден, что мы подкидыши, выглядим в точности как его дети, но на самом деле ими не являемся. Похоже, он был прав.
– Хочешь сказать, ты не… человек? – спросил Тайлер. – Что же ты такое?
– Не знаю.
– Если ты не Айрис Холлоу, почему у тебя ее внешность?
– Этого я тоже не знаю.
– Ну так постарайся объяснить, – потребовал Тайлер.
– Я совершенно не помню тот месяц, когда мы пропали. Более того, я не помню ничего до той самой ночи, когда нас нашли в старом городе. Все стерлось, вся моя жизнь до этого момента: дедушка с бабушкой, двоюродные братья и сестры, дом, в котором я выросла, школьные друзья, телешоу, которые мне нравились, – все исчезло. Я вернулась чистым листом. Все мы.
Тайлер смотрел на меня с подозрением.
– Ты не могла забыть абсолютно все.
– Но я ничего не помню, словно родилась в ту самую ночь, когда нас нашли. До тех пор – только темнота. А затем вдруг кто-то включил свет. С того момента и начинаются мои воспоминания.
Выражение его лица смягчилось.
– Тебе было семь. Ты была маленькой. Я порой даже не могу вспомнить, что ел на завтрак. Точнее, я не завтракаю, но ты понимаешь, о чем я.
– Ты знаешь, как погиб мой отец?
– Да, – тихо отозвался Тайлер.
Интересно, он это узнал от Грей или из интернета? Мне вспомнилась записка, которую старшая сестра вытащила из кармана отца, когда обнаружила его тело, а потом разорвала ее в клочья, чтобы мать не нашла. И надпись: «Я этого не хотел».
Что, если Гейб действительно не хотел умирать?
Что, если… Грей его заставила?
Потому что знала. Конечно, она все знала. Грей знала, что она не Грей.
Она ведь все помнила.
– В могиле лежат три маленькие девочки с кулонами, на которых наши имена. Что, если в истории, которую все время рассказывает Грей, мы вовсе не три маленькие девочки? – произнесла я, встретившись глазами с Тайлером. – Что, если мы монстры?
Я вернула кулон на место и
