представляете, сколько там силы, сколько растраченных талантов и воображения! И все эти качества – ум, мужество, лидерство и проницательность – все это там. Этим людям не нужны помощники из среднего класса вроде меня! Им нужен всего лишь шанс.
– Они уважают вас не потому, что вы принадлежите к среднему классу, Анжела, а потому что вы – это вы. Вы врач. Сколько еще врачей работает здесь? Подумайте, как это важно! К тому же вы женщина, ставшая врачом, а люди знают, как это трудно и как самоотверженно вы должны были этого добиваться. Вы сами знаете, насколько необходима ваша работа. И как хорошо вы ее делаете. Правда? Не позволяйте лишь им гордиться собой. У вас поводов для гордости не меньше.
– Им?
– Врагу. Хозяевам домов, владельцам фабрик.
– Капиталистам?
– Да. Включая и меня. Но я не такая, как они. И я все время учусь.
Анжела кивнула и снова шмыгнула носом, потом улыбнулась покрасневшими глазами.
– А что с Харриет? – спохватилась она. – Давайте посмотрим.
Билл был занят. Меламед, мистер Кипнис, отвлекся на свою очередную бутылку, а Билла заставил сидеть над истерзанной копией нового иллюстрированного учебника издательства «Уэбб, Миллингтон и Ко».
– Я купил его специально для тебя, – напомнил он уже в десятый раз. – Искал на Фаррингтон-роуд. Несколько часов потратил. Он обошелся мне в три пенса. Очень полезная книга. Давай работай. Как называется эта птица?
Он дрожащими руками раскрыл книгу. Билл взглянул на изображение совы и нахмурился, пытаясь разобрать, что написано под картинкой.
– М-м… это сова, да? «Совы… обычно… обитают… среди старых… старых…» У меня не получается, мистер Кипнис.
– А ты посмотри повнимательней. – Старик заглянул в книгу. – «Развалин», сынок. Видишь, начинается с «Р», потом «аз» и в конце «валин». Развалин. Давай дальше сам.
– «Развалин и внутри… пус… пустых деревьев».
Закончив предложение, Билл почувствовал громадное облегчение; это значило, что он потихоньку продвигается в своих занятиях. Мелкие словечки в тексте уже были ему понятны: он видел их, как будто заглядывал в знакомую комнату через окно. И с каждым днем он видел все больше, вскоре стал различать длинные слова, пытался угадать, что они значат, и, как правило, угадывал верно. Вскоре он наверняка сможет сам читать «Коммунистический манифест».
– «Она питается… э-э… маленькими… зайцами, кроликами», посмотрите, мистер Кипнис, тут, по-моему, написано «кролики». Кролики, да?
– Точно, сынок. Молодец. Это хорошая книжка, я дело говорю. Здесь много мудрых вещей написано. Давай дальше…
Мистер Кипнис рассеянно огляделся по сторонам. Они находились в доме на Дин-стрит, Голдберга не было. Меламед подошел к Биллу поближе, наклонился и тихо произнес:
– Тут ходят слухи… Скажи мистеру Голдбергу, что его ищут. Полицейские. Ему бы надо залечь на дно на какое-то время. Я слышал, эти ищейки рыскают повсюду, разнюхивают. Скажи ему, ладно?
– Полицейские? Но почему?
– Мне-то откуда знать? Но ему лучше не высовываться. Зачем лезть в неприятности, если можно их избежать?
– А если он не захочет прятаться?
– Евреям всегда приходится прятаться или бежать, сынок. Нам не везде рады. Так что остается только быть тише воды и не нарываться на неприятности. Конечно, в Иерусалиме все было бы по-другому. В Израиле. Но это будет уже не с нами, не сейчас. – Мистер Кипнис громко вздохнул, его старческие глаза заблестели. Пальцы нащупали жестяную фляжку в кармане, и он кивнул на книгу. – Давай, сынок, что там дальше про сову? Не зевай.
Хмурясь, Билл снова вернулся к своему учебнику. Убегать, не нарываться на неприятности – это не было похоже на Голдберга. Или Малыша Мендела. Ведь, должно быть, есть евреи, которые не бегут. Что бы подумала о нем Брайди Салливан из Ламбета, если бы он сам повернулся и дал деру? Да она нашла бы себе другого – Лайама, например.
– И не забудь, – напомнил старик, – передать ему мои слова.
– Хорошо, мистер Кипнис. Но он не побежит, вот увидите. «Она питается… маленькими зайцами, кроликами, крысами, мышами и птицами. Она… ищет добычу, когда… наступает ночь…»
В восемь часов вечера служанка открыла дверь кабинета, где Салли писала кое-какие письма.
– К вам женщина, мисс.
Это была Маргарет. Салли легонько вскрикнула, и они бросились друг другу в объятия.
– Ты получила… Он пришел…
– Салли, ты себе не представляешь…
У Маргарет было взволнованное выражение лица. Салли подвинула ей стул и приготовилась слушать.
– С четверга, весь вчерашний день и сегодняшнее утро, в контору приходили люди, ревизоры, все проверяли: каждое письмо, каждую запись – все-все. Первый раз они пришли вчера утром. Хотели все забрать. У них был ордер, но я внимательно его прочитала, и там не было ни слова о том, что они имеют право что-либо забирать. Тогда я побежала вниз, велела привратнику запереть дверь, а сама бросилась к тому адвокату, мистеру Вентворту, ты его помнишь – тот хромой. Он был неподражаем! Он тут же поднялся со мной, взял у них ордер, а то эти люди уже были готовы вышибить дверь. Так вот он сказал им, что, если они посмеют это сделать, он подаст на них в суд за причинение материального ущерба. В общем, я тут же наняла его, и он проследил, чтобы они ничего не унесли, а искали лишь в офисе. Салли, они разбирают весь наш бизнес по кусочкам! Причем мистер Вентворт выяснил, что охотятся не только за твоими деньгами, а хотят прибрать к рукам все наше дело. Он видел какие-то бумаги и говорит, что они хотят свернуть все операции на том основании, что наша компания неправильно зарегистрирована. Все опять возвращается к твоему мнимому браку.
Эти люди говорят, поскольку ты не ставила мужа в известность, что проворачиваешь сделки с его деньгами, все твои активы незаконны. Они творят, что хотят… Я весь день торчала в офисе, пыталась разобраться, что к чему, задержать их, но, думаю, они сделали все, что хотели. Мистер Вентворт оказался на редкость усердным, он все сразу понял, работал быстро, как только возможно, пытался затормозить их работу – всякие судебные предписания, иски, не знаю, чего только не приносил, в общем, задержал их до понедельника. Но он не может действовать без твоего разрешения. Если он просмотрит бумаги твоего дела против Пэрриша, может, ему удастся найти какую-нибудь лазейку. Но они, Салли… они были так грубы… Как будто им дозволено входить куда угодно и забирать все, что вздумается. Представляю, что ты чувствуешь – загнанная, испуганная. Это ужасно.
Хладнокровная, ироничная Маргарет выглядела совершенно беспомощной. Салли была потрясена.
– Ну а с тобой-то что случилось? – продолжала Маргарет. – Как ты здесь оказалась? Что это за место? Что за человек приходил к нам в контору? О, не волнуйся, мы с ним говорили наедине, без этих… Как Харриет?
Салли рассказала ей все, что с ними
