стряслось. Прошло только два дня, а все произошедшее казалось каким-то нереальным, чересчур сказочным.
Закончила она пересказом своего странного разговора с мистером Бичем и открытием насчет опиума.
– Маргарет, не знаю почему, но я все время об этом думаю. Что-то здесь не так. Но этот адвокат, мистер Вентворт, он правда возьмется за мое дело? Ты ему доверяешь?
– Да, доверяю. Он шустрый такой, умный и честный. Думаю, у него не так много клиентов. Просто внешне он не располагает к себе. Ведь адвокатов обычно выбирают по одежке, а у него такой старенький кабинет. Но, увидев, что он для нас сделал, я доверюсь ему во всем. Дело только вот в чем: тебе нужно сдаться полиции.
– Ни за что! Как такое вообще могло тебе в голову…
– Послушай. Адвокат не сможет тебе помочь, если ты будешь прятаться. Он только накличет на себя неприятности, а тогда вообще не останется ни малейшей надежды. Нужно действовать в рамках закона. А как только ты сдашься полиции и встретишься с ним, он сможет договориться, чтобы тебя отпустили под залог, а Харриет взяли под опеку суда и не подпускали к ней Пэрриша. Он возьмет все необходимые бумаги у твоего прежнего адвоката и тут же начнет работать. Но до тех пор у него связаны руки.
Салли встала и подошла к окну. За ним она увидела лишь тьму, разбавленную несколькими тусклыми газовыми фонарями. Большая часть Уайтчепела – главные улицы по крайней мере – ранними вечерами была довольно оживленной, бары открыты, торговые ряды полны покупателей, но на этой тихой улице никого не было.
Салли прижалась лбом к холодному стеклу. Если Вентворт действительно хороший адвокат, он сможет бороться со всем этим безумием. Ходатайство Пэрриша отклонят, Харриет будет в безопасности, она сама получит обратно свои деньги, дело будет спасено.
Но где-то там, во мраке, затаился Цадик, который все это затеял. Если избавиться от Пэрриша, ничего не изменится – Цадик очень хорошо маскируется, и его связь с Пэрришем будет невозможно доказать. К тому же он будет в курсе случившегося и заляжет на самое дно.
И оттуда, из темноты, нанесет новый удар, который будет подготовлен так же тщательно, как и этот, и посему – смертелен. Возможно, ее уже ждет очередная ловушка, на случай, если эта не сработает. То, как все было продумано, не оставляло у Салли сомнений, что Цадик наверняка просчитал все варианты. Может быть, она уже окружена десятками невидимых ловушек, коварных и смертельных, ждущих лишь, когда она попадется.
Нет, она должна сражаться с Цадиком, а победить его можно, если продолжать скрываться и дать Пэрришу полную свободу действий. Если бы речь шла о ее личной собственности, она бы пожертвовала всем, не раздумывая; но была еще Маргарет; а если к тому же они узнают, где находится Харриет…
Салли повернулась, даже не зная, что сказать, – возможно, Маргарет следует знать о Цадике, но прежде чем она успела раскрыть рот, дверь отворилась и на пороге возник Голдберг.
Салли перехватила красноречивый взгляд Маргарет и поняла, что не надо было с таким восторгом смотреть на своего нового знакомого. Ей стало невероятно стыдно, и она покраснела, как никогда раньше еще не краснела.
Голдберг учтиво кивнул Маргарет.
– Добрый вечер, – поздоровался он. – Ваш адвокат, мистер Вентворт, хороший человек. Я говорил с ним. Но об этом позже. Мисс Локхарт, вы мне сейчас понадобитесь. Надо сплавать вниз по реке. Девочка в безопасности? Тогда пойдемте. Мисс Хэддоу…
Он еще раз кивнул и вышел, оставив дверь открытой для Салли. Она бросила беспомощный взгляд на Маргарет и тоже вышла.
Глава девятнадцатая
История Ребекки
Они шли по Роял-Минт-стрит в сторону Тауэра. Голдберг был стремителен и сосредоточен и на расспросы Салли ответил лишь:
– Нам нужно встретить корабль. Остальное расскажу, когда отплывем.
Узкие тротуары были наводнены людьми, журналист взял ее под руку как ни в чем не бывало и продолжал живо шагать рядом. Почувствовав его прикосновение, Салли поняла, что Голдберг очень напряжен. И силен: в нем было что-то непримиримое. Она была сбита с толку своими чувствами, а еще больше тем, что не могла понять природу этих чувств.
Они свернули в сторону реки. Справа мрачно вздымался в небо лондонский Тауэр. В конце улицы начинался узкий переулок, который вел к каменным ступеням, спускающимся к воде. Прежде чем идти дальше, Голдберг остановился и показал на ворота дока в конце улицы.
– Видите те кэбы? – спросил он. – И дармоедов, что толпятся возле них?
Салли заметила, что на дороге возник затор. Полицейский безуспешно пытался организовать движение, а люди вокруг толкались и кричали. Они были похожи на стаю алчных стервятников, готовых заклевать друг друга. Она поделилась этой мыслью с Голдбергом.
– Они и есть стервятники, – ответил журналист. – Ждут евреев, которые прибывают на корабле. Первые лодки вот-вот должны причалить, и нам лучше поторопиться.
Он провел ее по переулку и дальше по лестнице. Дорогу освещал лишь слабый отблеск газового фонаря на углу склада по левую руку от них, а ступеньки были мокрыми и скользкими. Теперь Салли взяла Голдберга под руку.
У воды их ждал человек в весельной лодке. Он держал старомодный фонарь и поднял его над головой, когда они подошли поближе. Салли увидела перед собой немытое лицо с седой бородой и уловила, еще даже не приблизившись, сильный запах спиртного.
– Добрый вечер, мистер Голдберг, – сказал мужчина.
– Привет, Чарли. У нас будет еще один пассажир, и сойдем мы здесь же.
– Как скажете, сэр.
Старик постарался удержать лодку от качки, когда Салли садилась, Голдберг устроился сам. Когда Салли села на корме, старик повесил фонарь на носу лодки и поднял весла.
– Откуда все эти шакалы? – спросил Голдберг.
– Из Пьер-Хэда, сэр. Человек шестьдесят – семьдесят должны приплыть, а то и больше. Их высадят в Пьер-Хэде, оттуда можно ехать прямо на Лоуэр-Теймз-стрит. Видите кэбы? Они смекнули, что дело прибыльное. Теперь здесь постоянно полицейский, чтобы все было спокойно. В прошлом месяце их тут штук сто собралось… – Лодочник оттолкнулся от берега, затем вставил весла в уключины и начал грести маленькими легкими рывками.
– Что за шакалы? – спросила Салли.
– Паразиты, – ответил Голдберг. – Жулики, мошенники. Те самые стервятники.
Здесь, на воде, их голоса звучали по-другому, не отражаясь от камня и кирпича.
– Эти в кэбах – они хуже всех, – начал старик. – Даже если приезжим есть куда пойти, почти никто из них не говорит по-английски. Поэтому они просто повторяют адрес, пока до кучера не допрет. Некоторые кэбмены возят их по всему городу – в Уолтэмстоу, потом в Лейтон, Уонстед-Флэтс, а когда ссаживают, требуют диких денег. Таких сегодня куча приедет, пароход вроде из Роттердама. Гамбургских так не возят. До них уж больно падки владельцы потогонных предприятий. Все ходят, ищут
