площадку, Дэймос тростью толкнул первую дверь. Там словно дикари лежбище устроили. Куча народа лежала вповалку. Смрад стоял такой, что даже привыкший ко всему Дэймос прижал рукав к носу.
Толкнул вторую дверь. Тут стояла горелка, какие-то порошки и травы, небольшой ручной пресс и старая кофемолка. Знакомый запах заставил его улыбнуться, но не той улыбкой, какую хочется увидеть на лице незнакомца.
– Так куда же делся мистер Кент?
В комнате сидели несколько худых, грязных мужчин, варивших своё зелье. Скрип половиц предупредил о новом действующем лице, и Дэймос успел вовремя пригнуться. В косяк врезалась старая трость, одна из тех, что облицовывалась металлом и использовалась для самообороны. Перехватив трость, Дэймос ударил нападающего кулаком в живот. В комнате с лежаками засуетился народ.
– Хотите по-плохому?
– Он в больнице, – выпалила какая-то всклоченная женщина с глазами на выкате.
– Подробнее.
– В начале лета старика забрали в психушку, – ответил другой, покрытый болезненного вида сыпью.
– Приходили какие-то люди, перевернули лавку вверх дном, и с тех пор – никого, – поддержал его скелетообразный юноша, у которого на лице не было свободного места от прыщей.
– Где больница, в которую его забрали? – едва успел спросить Дэймос, как жители притона в несколько голосов поспешили указать направление.
– За городом, в сторону границы.
– Премного благодарен, – тронув цилиндр, Дэймос оставил лавку, борясь с желанием подпалить её перед уходом.
Погода портилась. Шквальный ветер запер домочадцев на вилле, затормозив ремонтные работы. Бугенвиль преобразился. Запах плесени и мышей сменился ароматами кухни и цветов. Простая побелка и правка покосившегося забора вмиг преобразили территорию. Если бы не загубленный сад, при минимальных затратах можно было бы получить картинку с открытки.
«Как можно было загубить такое? – удивлялся про себя Дэймос. – Разве что специально».
Общаться с женой не было ни желания, ни душевных сил, потому он скрывался на кухне с газетой, зная, что Майра туда не сунется. Рядом суетилась Поппи в компании новой кухарки, что нервничала, наблюдая хозяина дома в своих владениях. Нянечка по старой привычке пыталась его накормить и усадить к печке.
– О! Вот ты где! – в кухню ворвался Фиар и тут же куртуазно раскланялся с Поппи. – Мадам!
– Ах, негодник, – засмеялась она. – Будешь чаю?
– С превеликим удовольствием.
Выглянув из-за газеты, Дэймос с каплей ревности, какую испытывает единственный ребёнок в семье, когда его опекуны обращают ласку к чужим детям, посмотрел на Фиара. Тот явно наслаждался заботой и сиял, словно начищенный самовар.
– Хорошие новости. У Николетт нет чахотки, – он ударился в бесконечное перечисление болезней и болячек, заставляя Поппи и кухарку охать и ахать, – мы её даже на сифилис проверили.
Дэймос удивлённо приподнял брови, хотя, зная Майру, – чему тут удивляться? Та тоже умело притворялась невинной, наивной девой. До поры до времени.
– То есть она здорова?
– Нет, ей определённо необходимы уход и наблюдение врача. Но мне сложно определить, что стало причиной целого букета мало связанных друг с другом симптомов.
– А я знаю, – вдруг заявила кухарка, но под взглядом экономки вмиг стушевалась и втянула голову в плечи.
– Пусть скажет, – мягко попросил Дэймос.
– Всё началось, когда к ней посватался сын старого барона, – ответила за неё Поппи. – А до этого был какой-то заезжий морячок, и капитан корабля как-то целое лето к нам захаживал, а до них франт из столицы.
– Так она умирает от любви? – полюбопытствовал Фиар. – Она отказывает всем, потому что уже влюблена?
– Кто бы знал, – равнодушно пожала плечами нянечка.
Глаза кухарки горели желанием поделиться сплетней, и Фиар предоставил ей эту возможность.
– А что говорят в городе? К чему бы молодой, во всех отношениях прекрасной особе отваживать женихов?
– Так они не за ней приходят, а за приданым.
– О! – лицо Фиара вытянулось, словно он и предположить не мог подобного расчёта.
Поппи бросила осторожный взгляд на Дэймоса, но тот сделал вид, что его вся эта история не касается, и спрятался за газетой. Хотя и не удержался от того, чтобы внести некоторую ясность:
– Насколько мне известно, в условии получения приданого прописан брачный контракт, по которому супруг не сможет распоряжаться средствами жены. Они отложены на случай вдовства или же если она и вовсе не выйдет замуж.
– Полагаю, не всем известны подобные нюансы, – пожал плечами Фиар. – Выходит, кроме счёта, которым она сможет пользоваться только с определёнными оговорками, приданого у неё нет?
– А как же пятьдесят тысяч в банке? – вновь влезла кухарка, и теперь уже Дэймос сурово на неё посмотрел.
– Как вы собираетесь лечить Николетту? – деловито поинтересовалась Поппи, жестом отсылая кухарку прочь.
– Здоровым питанием, свежим воздухом и упражнениями, – бодро отрапортовал Фиар. – Но самое главное – вернуть веру в жизнь!
– А что не так с этой верой? – опуская газету, спросил Дэймос.
Сделал он это в первую очередь ради того, чтобы оценить, насколько Фиара зацепила мысль о пятидесяти тысячах. Тот, поглощённый рассуждениями о пациентке, задумчиво рассматривал выпечку в вазе.
– Не знаю, как сказать, но она вроде как считает, что не нужна этому миру.
– Что за вздор? – всплеснула руками Поппи. – Девочке дали всё, что нужно девушке её возраста. Нанимали дорогих учителей, покупали самые лучшие платья, такие женихи к ней ходят! Ей всё не нравится.
Встретив растерянный взгляд Фиара, Дэймос предпочёл скрыться за газетой. Это не его проблемы.
– Вы ведь понимаете, что от чужих людей и тряпок душевного тепла не дождёшься, – робко предложил он и был прерван резким восклицанием няни.
– Что за поколение? Душевного тепла им подавай! В моей семье из двадцати восьми детей выжило всего двое, и ничего! Выживали как могли, за каждый кусок боролись!
– Поппи, не преувеличивай, – мягко осадил её Дэймос. – Насколько я помню, ты леди.
– Леди, – презрительно фыркнула она, непроизвольно касаясь пальцев, некогда увитых кольцами с драгоценными камнями. – Недолго я была леди. Пока папенька не разорил нас.
Не желая продолжать разговор, она надулась, нахмурилась, и даже Дэймосу захотелось поскорее покинуть кухню, прежде чем грянет гром. Фиар вернулся к пациентке, а Дэймос, несмотря на ветреную погоду, пожелал прогуляться. Благо у трёх прелестных подруг, что снимали меблированные комнаты в городе, для него всегда найдётся немного коньяка и ласки за разумную цену.
К утру ветер чуть утих, но не настолько, чтобы праздный народ вышел на улицу. Взяв в наём двух лошадей, Дэймос отправился за город в компании Фиара.
Несмотря на старательный налёт интеллигентности, Фиар по своей сути – деревенский мальчишка, дорвавшийся до денег и относительной власти. При необходимости он способен воспользоваться не только
