и книгу в сумку и вернулась в номер.
Я подумала, что мне вовсе не хотелось бы, чтобы Дилан вёл себя, как эти парни. Возможно, они просто ещё незрелые, им нужно подрасти, чтобы превратиться в мужчин.
Дилан отдыхал на постели с закрытыми глазами, я наклонилась над ним и поцеловала.
– Ты быстро. – не ожидал меня увидеть он.
– Я хотела сказать, что нет никого на свете лучше, чем ты. Я очень и очень люблю тебя… – полушёпотом сказала я и тут же добавила. – Но ты всё равно зануда!
Он ничего не ответил и даже не улыбнулся, просто смотрел на меня грустно и серьёзно.
– Не смотри на меня так!
– Как так?
– Укоризненно. Сейчас у нас с тобой всё хорошо, так давай хотя бы ценить это! Я больше не собираюсь спорить с тобой и что-то доказывать, просто хочу видеть, что ты счастлив со мной. Иначе зачем тогда всё это?
– В твоих словах есть здравое зерно, я могу тебя понять, но очень прошу: будь осторожна.
Так конфликт был исчерпан, мы пообедали и отправились на море. Серьёзные темы не затрагивались нами до самого возвращения в Краснодар.
14 января мы приземлились в аэропорту Москвы, тут же навздевали на себя самую тёплую одежду и побоялись выходить на улицу. Был жуткий мороз. Ночевать пришлось прямо в зале ожидания, и я чувствовала раздражение, потому что на жёстких стульях никак не удавалось уснуть.
Пару дней учёбы я всё-таки прогуляла, не такое уж это страшное преступление. Как бы там ни было, дома даже воздух казался родным. Отдохнувшие и одновременно утомлённые южной жарой, мы с неохотой взялись за повседневные дела.
То, перед чем я отдыхала, началось, но началось постепенно, незаметно нарастая, словно снежный ком, подталкиваемый невидимой силой.
2 февраля состоялось бракосочетание Петра и Лизы, по традиции само празднество проходило в Верхнем Волчке, однако в этот раз масштабы были совсем другие: всего около сорока человек, включая гостей из местных. Людям было не до веселья, во избежание непредвиденных смертей решено было упразднить обряд большой охоты, превратиться в волков должны были только двое: жених и невеста.
Столы накрыли в самой большой избе деревни, которая служила чем-то вроде местного клуба как раз для подобных собраний.
Я пыталась вспомнить свой день свадьбы; в отличие от меня, Лиза была уже давно знакома с Петром и его родителями, и хотя она была взволнована и всё время ловила взгляд своей мамы, всё-таки ей не хотелось сбежать, как мне когда-то, она сидела с улыбкой, временами даже смеялась и шептала что-то на ухо своему жениху. Молодые мило ворковали, Пётр сиял, наконец-то дождался дня, когда Лиза будет по праву принадлежать ему.
Ночевать в Верхнем Волчке мы тоже не остались, вернулись домой, в Краснодар, так как я наотрез отказалась ехать к моей матери.
По дороге я крутила в голове мысли о молодожёнах, о том, какими счастливыми глазами они смотрели друг на друга, когда сидели за столом. Её ладонь была крепко привязана верёвкой к его ладони, и они вовсе не боялись друг друга. Мне бы тоже хотелось выходить замуж за того, к кому у меня уже родились нежные чувства. Наверное, тот, кто спланировал нашу с Диланом свадьбу, тоже был охотником до чужих слёз.
– Как думаешь, если бы мы познакомились раньше, я была бы такой же счастливой, как Лиза сегодня?
– Думаю, с твоим упрямством вряд ли. – ответил Дилан таким тоном, будто бы я задала какую-то глупость. – Ты же не она.
– О да… Я бы начала портить твою жизнь ещё до свадьбы.
– Ха-ха. – невесело отозвался он.
– Просто у нас с тобой слишком большая разница в возрасте и вообще во всём. Мне, например, было бы скучно быть тобой.
– А ты представь, если бы я был таким же, как ты.
Я представила, как толпа обезумевших баб пытается его изнасиловать и убить, и как он с удовольствием ломает им шеи.
Это меня рассмешило, но озвучивать такой бред я не стала, придумала новую ассоциацию:
– Мы бы оба ходили в шейных фиксаторах и с переломанными рёбрами.
– Скорее, нас держали бы в клинике за стальными дверями, пичкали транквилизаторами и позволяли бы видеться раз в неделю на утренней прогулке. – сказал он, всем своим видом выражая, что не разделяет моего веселья.
– Ах, ну ты такой правильный, что даже тошно… Неужели нельзя найти золотую середину?
– Я всё время стараюсь что-то вкладывать в нашу семью: наша годовщина, наши путешествия на море, в Таиланд, и при этом я полностью обеспечиваю тебя и не предъявляю к тебе жёстких требований. У тебя есть всё. Чего тебе ещё не хватает? И что вкладываешь ты?
– Если ты так видишь это, то мне нечего ответить.
– А ты скажи, как я должен на это смотреть? – он сделал ударение на слове «как». – Возможно, я пойму, что не прав, и сменю мнение?
– Я хочу принимать участие в изгнании охотников из Верхнего Волчка.
– Это исключено. Тема закрыта.
– Я рождена для этого! – завелась я.
– Начинается…
– А что начинается? Ты вообще ничего не рассказываешь мне, хотя обещал!
– Потому что мне нечего тебе рассказывать. Мы только что оттуда. Как видишь, деревня всё ещё стоит.
– Но не было охоты…
– Никто не хочет угодить в яму с кольями.
– Вот именно! Нужно истребить охотников, я должна снова попасть к ним.
– Будь добра, думай, что говоришь. Что могут твои клыки с когтями против их ружей? Тебя пристрелят, как собаку.
– И мы будем просто так сидеть в сторонке?
– Нас позовут, если понадобимся.
– Нас? – недоверчиво переспросила я.
– Если верховные сочтут нужным, тебя оповестят.
– Да ты из кожи вон лезешь, чтобы запереть меня дома. Не надо врать, что во мне нет необходимости, я не слепая!
– Ещё поумнеть не помешает…
– Что?
– Прекрати свою истерику.
– Останови машину, я выйду. – огрызнулась я, рассчитывая, что он заберёт свои слова обратно.
Нет, конечно, в глубине души я понимала, что Дилан прав, просто не хотела открыто признавать этого, решила упрямо стоять на своём. Мне нужен был компромисс, само осознание того, что Дилан готов идти на уступки.
Он резко свернул на обочину и затормозил.
– Хочешь продолжения летних приключений? Иди. У тебя 10 минут. Если не нагуляешься за это время, я уеду.
Я вышла на улицу, нервно хлопнув при этом дверью. Ледяной ветер подхватил мои волосы, ещё не до конца обсохшие после прохода через морской портал. Меня мгновенно пронизал холод, тут же захотелось обратно в тепло.
На трассе в обоих направлениях оживлённо двигались фуры, кроме ветра и гудения моторов ничего не было слышно. Я сделала несколько шагов и уставилась в черноту ночи. Идти куда-то по такой погоде было бы слишком большой глупостью даже для меня, поэтому я переступила через собственную гордыню и села обратно в автомобиль.
– Успокоилась? – задал вопрос Дилан.
– Да. – сухо ответила я.
Дальше мы ехали молча, а я чувствовала себя полной дурой. Мне хотелось выглядеть более взрослой в его глазах, надоели эти вечные нравоучения. Шуточный разговор превратился в бессмысленную словесную перепалку, причём я потерпела в ней позорное поражение. Вероятно, Дилану было стыдно за меня. Я решила больше не раздражать его, так как мои процедуры по «оживлению» его эмоций крайне редко заканчивались благополучно.
Первые ощущения того, что ситуация накаляется, начали появляться ещё в январе, когда я вошла в здание учебного корпуса после каникул. Каждый человек казался мне подозрительным. Какая-то мания преследования, даже самой смешно. Я решила, что до первого активного вмешательства чужих людей в мою жизнь можно вести себя свободно и не слишком-то драматизировать, иначе в предвкушении можно сойти с ума. В конце концов, не может же весь мир охотиться за мной одной.
Мне было страшно оттого, что моя тёмная сторона личности страстно желала устроить кровавую резню, снова хотелось испытать то чувство, когда я из жертвы превращаюсь в палача. Это казалось мне слаще самого яркого оргазма. Я бы ни за что
