чиркнула о коробок спичка, пыхнула газовая плита. Звякали вилки и тарелки — Вишневецкая явно взяла власть в свои руки. Что там такое можно было приготовить — понятия не имею, но пахло аппетитно. Свесив ноги с дивана я сел, ухватил себя за виски ладонями и уставился в стену. Голова была дурная, думалось очень плохо. Что я должен сегодня сделать?
А потом меня осенило: Радзивилл! Радзивилл и его артефакты! Вот дерьмо! Подскочив, я тут же уселся обратно: мы договорились встретиться у моста через реку Ведрич в шестнадцать часов. Времени — вагон! И место примечательное, и мне хорошо знакомое, еще по делам с мозырскими барыгами.
— Однако… — постепенно в моей голове все вырисовывалось в некую стройную картину, но до адекватного состояния было далеко.
Недосып — страшное дело! Или дело не только в недосыпе? Не важно! Я откинул одеяло и рванул в ванную, приходить в себя окончательно.
* * *
Если сегодняшнее пробуждение я посчитал райским, то продолжение утра — ангельским! Кофе в большой чашке, на тарелках — круассаны с начинкой из яичницы, всякой-разной зелени, помидоров, огурцов, оливок и мягкого сливочного сыра, жареные пончики — еще горячие, горкой на блюде лежат, убеленные сахарной пудрой как Эверест — снегом. Ну и Ядвига Сигизмундовна, сидит в фартучке аки Аленушка, ладошкой щечку подпирает. Мечта в чистом виде!
— Мне неловко, — признался я.
— Это чего это? — глаза девушки стали круглыми. — Потому что ты из душа и в одних штанах? Так я вроде видала тебя всякого, и вообще, ты — вон какой, красивый-поджарый, чего стесняться-то?
— Не-а, — помотал головой, хотя «красивый-поджарый» — весьма лестная характеристика, особенно от Яси, по отношению к которой у меня постоянно грозил развиться комплекс неполноценности, мол, соответствую или нет? — Просто я сейчас начну жрать изо всех сил, и это будет не очень изящно…
— Хи-и-и-и! — фыркнула Яся. — Изящно? Чес-слово, мне нравится когда мою еду едят как положено, а не двумя пальчиками! Давай, начинай уже!
Ну я и начал, а она смотрела на меня, и глаза у нее блестели. Похоже, у каждой женщины есть эти фишки: им нравится, когда за них дерутся (пусть и в фигуральном смысле), и нравится, когда их мужчина ест приготовленную ими еду. Круассаны были что надо, я такое и не пробовал никогда: чтоб яичница внутри! Ну и пончики — выше всяких похвал. Ясно, что не сама с утра напекла, но я, например, в Вышемире мест, где готовят такую роскошь, и сыплют столько сахарной пудры, не знал.
— О чем думаешь? — спросила она, когда я облизывал пальцы и пытался вытряхнуть из бороды кусочки застывшего сахару.
— О хочунчиках, — прошамкал я. — Что ты туда добавила? Какое-то магическое снадобье? Чего так вкусно-то?
— Так сделано с любовью — это раз! — она загнула один палец, а потом сразу второй. — И ты голодный как… Как дракон — это два. А еще — я поеду с тобой, это три и это не обсуждается!
— Гм! Поедешь? Куда поедешь? — я на самом деле врубился не сразу.
— Отдавать артефакты Радзивиллу! — всплеснула руками она. — В конце концов, поддержка водного мага тебе не повредит, а? Да и вообще — ты совсем рассеянный стал! Не помнишь, как мне звонил среди ночи?
— Я думал — мне приснилось… — действительно, что-то такое было, вроде как я когда уже по лестнице поднимался — звонил, но…
— Сначала — приснилось, потом — дверь забыл закрыть, а сейчас — пистолет выронил… — Вишневецкая смотрела на меня с прищуром. — Ты в порядке?
— Пистолет? — я обернулся и только вздохнул: на пороге ванной действительно лежал пистолет. — Однако… Не высыпаюсь, да и вообще — голова ватная какая-то…
— Вот и всё. Без меня — не поедешь. Могу в машине посидеть, в качестве водителя, если что. Я всё равно вожу лучше тебя! — заявила Ядвига.
— Это да, с этим спорить не буду, — согласился я и пошел прятать пистолет в тайник.
Мне было немного не по себе от того, что дракон помалкивал. Раньше он точно не упустил бы шанс поглумиться над моей неуклюжестью. А теперь — голова гудит, и дракона нет… Что бы это значило? Остаться без такого родного и близкого чудища в такой ответственный момент — страшновато! Спрятав оружие за бачок, я повернулся к раковине, глянул в зеркало над ней, на свою рыжую физиономию, и моргнул, переходя на драконье зрение: все работало! Глаза — горели! Но нужно было уточнить: а вдруг мне кажется?
— Ясь, Ясь, ты не пугайся, скажи — глаза мои светятся сейчас? — я выглянул в коридор.
— Ага! — беззаботно откликнулась девушка, ничуть не смутившись. — Как две паяльные лампы полыхают. А чего?
— А… Проверяю кое-что, — я моргнул. — А теперь?
— А теперь обычные симпатичные пепеляевские глазки. Мне так больше нравится, если что… Что-то случилось, Геор-р-р-гий? — промурлыкала она, вставая и подходя ко мне.
— Пожалуй, что и ничего… — я положил одну ладонь ей на талию, второй — погладил изящный изгиб шеи, и притянул девушку к себе, чувствуя ее горячее дыхание. — Слу-у-ушай, раз уж мы вместе едем, то у нас времени аж до шестнадцати часов, и я подумал, может мы…
— Только двери закрой сначала! — рассмеялась Вишневецкая. — На ключ!
* * *
Я ни капельки не волновался, хотя, наверное, стоило. Черт знает, на какие ухищрения может пойти Кшиштоф! Но, с другой стороны, я был уверен: никого, кроме Жевуского он с собой не приведет, слишком велика конкуренция в этой банке с пауками, что зовется кланом Радзивиллов. А еще — черта с два он со мной справится. Дам ему в морду, в крайнем случае, да и дело с концом.
— Ясь! — внезапно сообразил я. — А когда я все эти драконьи штуки использую — я все еще нулевка или уже нет?
— А сам как думаешь? — она вела машину, периодически поглядывая в зеркала заднего вида. Красиво у нее это получалось — руль, педали, кнопочки всякие… У Вишневецкой вообще всё получалось красиво. — Ладно, даю подсказку: в Мнемозинской Хтони тебя хуорны атаковали?
— Нет! — помотал головой я.
— А ты глазки свои зажигал? Или чешуей покрывался? Может,
