отношение это имеет к твоей рубашке?
– Самое прямое! – Ганбата натянул ткань футболки, чтобы показать изображение. – Мы поменялись! Она тоже любит Киру, и тут он сам и нарисован, представляешь? Дора мне отдала такое сокровище!
Гена сложила руки на груди:
– А в обмен на «сокровище» ты расстался с рубашкой от Гуччи, как я понимаю?
Вампиреныш моргнул:
– Там, по-моему, было «Гусси» написано, просто почему-то не все русскими буквами. Но да, отдал! Она вообще столько всего знает о Кире, просто уму непостижимо! И у нее в телефоне настоящие богатства: фото, песни – оказывается, у Киры очень много песен, больше, чем я знал, – и куча других всяких штук! И на самом деле его зовут Акира, он живет в Японии и желает людям с телефонами сладких снов!
Тираду встретили скепсисом. Гену и раньше тревожило, сколько внимания Ганбата уделяет японскому поп-певцу. Теперь же какая-то полоумная додумалась усугубить ситуацию и поддержать его в этом фанатизме? Отношение вассала к подобному было исключительно отрицательное, и она надеялась, что суверен это почувствует и сбавит пыл. Как бы не так.
– А еще, – продолжал Ганбата, то радостно размахивая руками, то обнимая сам себя в ставшей уже любимой футболке, – Дора мне поможет выбрать телефон и всему научит, когда папа его купит! И завтра с утра мы пойдем за вайфаем, и я увижу игру, в которой все говорят голосом Киры. Прикинь, в этой игре человек встречается со сказами! Представляешь, какая Дора смелая?
– При чем тут смелость? – выгнула бровь Гена.
– Она не боится в такое играть!
– Вообще-то я – ребенок человека от сказа. И вроде как тоже не особо себя боюсь.
Ганбата задумался:
– Разве? Мне казалось, у тебя мама была из богатырей…
– Именно. И богатыри, к твоему сведению, люди, – припечатала Гена.
– Ничего себе! А я и не знал, – удивился вампиреныш. – Думал, они тоже сказы. Ну, раз с нами общаются. А люди – это просто люди, от которых и надо прятаться.
Гена начинала закипать:
– Почему тогда, по-твоему, я живу у вас?
– Ну… волки ненавидят медведей, вас с мамой обижали, а после ее смерти папа пригласил тебя к нам, и тебе понравилось? – развел руками суверен.
– Потому что моего отца убили из-за самого факта отношений с человеческой женщиной! И за него никто не вступился!
Вампиреныш нахмурился:
– Подожди, а дядя? Разве он не помог вам с мамой?
– Сегодня я его впервые в жизни увидела! И этот неудачник такой же трус, как и все!
Самая главная информация традиционно пролетела мимо ушей Ганбаты, и он аж в ладоши захлопал от восторга:
– Какой замечательный день! Я познакомился с Дорой, а ты наконец-то встретила дядю! Ой, только, получается, ты теперь съедешь от нас к нему? Я буду скучать! Очень! Но семья – это важно.
Суверену уже хотелось врезать.
– Не собираюсь я к нему съезжать. И вообще общаться с ним не намерена. Он бросил нас с мамой, так за мной и не вернулся и прохлаждался тут все эти годы – на фиг не нужен такой «родственничек».
Ганбата нахмурился:
– Подожди. Вряд ли твой дядя – Тимофей Иванович, а единственный преподаватель-мужчина сейчас кроме него – это новенький, который будет вести у нас БЖД. Где бы он ни провел предыдущие годы, но явно не в АСИМ. И разве твоему дяде не нужно было держаться от тебя подальше, чтобы в случае, если Левон вернет клык – через труп самого дяди, насколько я уяснил концепцию дуэльных кругов оборотней, – вожак волков хотя бы не сразу бросил тебе вызов?
Гена уставилась на него в шоке:
– Какой еще клык?
– Который брат твоей мамы Волкову выбил. Пока Левон не вернет зуб, отобрав у того, кому проиграл, он никого на новый бой вызвать не может.
Молодая медведица оторопела:
– То есть ты не в курсе, что я – полукровка, но откуда-то знаешь такие подробности? Как это вообще возможно?
– Наверное, я просто общительный, – развел руками вампиреныш. – В отличие от тебя. Дай угадаю: ты с дядей даже разговаривать не стала? Если бы вы все выяснили, ты бы и без меня поняла, какой он молодец и как…
– Никакой он не молодец! Он нас бросил! – топнула ногой девушка.
– Гена, я же только что объяснил…
– Ты не понимаешь! Он мог остаться со мной и мамой! Мы бы втроем прятали этот клык, если он так важен!
Суверен нахмурился и странно на нее посмотрел. Словно на идиотку. Взгляд был определенно новым и крайне неприятным.
– Как ты себе такое представляешь? Когда это случилось, ты была у мамы в животике! Папа объяснял, что беременным очень тяжело: будто огромный рюкзак спереди носишь, который снять нельзя. Интересная была бы задачка – удирать от волков в таком состоянии. Ты, кстати, до сих пор ребенок. А твой дядя – профи. Ты его хоть поблагодарила?
– Мои отношения с дядей тебя никоим образом не касаются, понял? – прорычала Гена.
– Не очень, но ладно, – недоуменно пожал плечами Ганбата. – Правда, на твоем месте я бы с ним поговорил. Все наверняка и вполовину не так плохо, как тебе кажется.
– Ты не на моем месте!
– И вот уж в этом я, пожалуй, не виноват.
Ганбата спокойно прошел мимо нее в сторону своей, нижней, кровати, лег и сложил руки на груди – настроился дожидаться утра, не иначе. Но вдруг повернул голову и как-то назидательно заметил:
– Кстати, Дора сказала, что подруги могут и не ругаться все время.
– Вот и катись к своей Доре!
– Обязательно, только утра дождусь. Спокойной ночи.
Не удостоив его ответом, Гена залезла наверх, легла, уставившись в потолок, и буквально через пару мгновений осознала ошибку. Последующие минут пять думала, что делать. В конце концов тяжело вздохнула и грустно протянула:
– Ганбата?
Отозвался суверен без особой радости:
– Да?
– Я голодная.
Голос снизу звучал пугающе спокойно:
– Столовая еще работает.
– Я не хочу одна.
– Уверена? Большую часть времени у меня складывается прямо противоположное впечатление, – звучало до боли правдиво, и Гена это понимала. Непривычно рассудительным тоном суверен продолжил: – Знаешь, может быть, тебя удивит, но окружающие тоже живые, хоть в моем случае это и звучит забавно. Дора сказала, мол, для дружбы не обязательно как-то пригождаться друг другу, можно и просто дружить. Мы сейчас, конечно, пойдем ужинать, но ты подумай над ее словами, хорошо? По крайней мере, чем больше я над ними размышляю, тем больше они мне нравятся.
Гена не особо довольно промычала что-то в знак согласия, поспешно спустилась и начала одеваться. Сейчас для нее очевидным было только одно: новая знакомая Ганбаты уже бесила сильнее обычного.
После слов Кирилла о разнице между поколениями ДТП крепко призадумался. Нет, конечно, он давно замечал, что между рассказами деда о боевой богатырской молодости и тем, чем занимался сам младший алешкович, пролегала глубокая пропасть, но подобный ракурс мысли не принимали никогда. Если раньше богатыри были чуть ли не спасателями, с чего теперь стали надзирателями? Как такое вообще получилось? Зато становилось понятнее, почему батя, несмотря на всю свою кажущуюся аляповатость, так легко спелся с домовыми: он банально относился к ним словно к равным, а не чужеродным захватчикам. Правда, прямо сейчас гуманность Кирилла таяла на глазах: проговорившийся было Лохматыч категорически отказывался давать дальнейшие пояснения и даже платком рот заткнул для верности. Батя, однако, не сдавался:
– Ребятушки, я ж не много прошу. Всего-навсего пояснить, правильно ли я понял, что так называемая Чернобровка совмещала почетный статус моей жены с не менее почетным статусом человека, который взвалил на себя обязанности богатырей?
Сотни пар блестящих черных глазок смотрели на него в гробовом молчании, а сам Лохматыч нервно жевал платок – и только. Дмитрий вмешался:
– Звучит довольно странно: они ж ее как огня боятся.
– Ага, ибо от алкоголя отвадила. А еще она их сюда и привела, учредив некое подобие лагеря беженцев, – Кирилл прищурился. – На мой вкус, звучит подозрительно похоже на легенду о Моисее. И я все гадаю: не могло ли так получиться, что мы с сей невообразимо запоминающейся дамой сошлись на почве убеждений?
Лохматыч аж зажмурился от муки и принялся жевать платок в разы усерднее: по всему видно было, как бедняге ну очень хотелось ответить. Про себя Дима отметил лицо парившей рядом Лолы: та не отрывала от отца полного странной тоски взгляда. Внезапно ДТП озарила догадка. Женщина, дергающая за ниточки. Которую никто не видел, но все знают. О ком сказы стараются не упоминать всуе и кого боятся в разы больше богатырей. Та, которая не просто вела дела с Семьей, а сама была Семьей. Сглотнув, Дмитрий задал Лохматычу прямой вопрос:
– Чернобровка… Так вы окрестили Королеву?
Тот тихо взвыл, закатил глаза, но в
