не попали к заказчику. Если, конечно, они были похищены.
Склад был обнесён кирпичной стеной с намотанной поверх колючей проволокой. Периметр просматривался видеокамерами, а ворота были раздвижными, и за ними оказались ещё одни. Нас пропустили, подвергнув всего лишь трёхминутной проверке. Проверяли, правда, только Марго. Вернее, её свежую ксиву. Меня, очевидно, охранники знали в лицо, как и положено: начальство же. И мои права доступа, куда угодно, под сомнение не ставились.
С северной стороны виднелись последствия взрыва: седьмой склад разметало почти начисто, остался только фундамент, да и тот был изрядно разрушен. Шестой выглядел уничтоженным больше, чем наполовину, и напоминал осколок гигантского зуба. Дальше находилась лаборатория. Она пострадала меньше: только одна стена обрушилась.
— Кто вообще додумался проводить исследования в соседстве со складом боеприпасов? — пробормотал я.
— Места не хватает, — отозвалась Марго. — Производство растёт, и руководство использует любые площади. Неправильно, конечно, но что делать?
— За два года не могли построить новый корпус?
— Полагаю, здесь проводили только часть исследований. Ну, и никто, конечно, не ожидал взрыва. У нас на заводе уже лет шесть не было диверсий. После обновления система безопасности считалась абсолютно надёжной. Будет здорово, если мы выясним, в чём оказалась её слабость.
Нас встретили во дворе два человека. Один был в камуфляжной форме. Он представился Вадимом Капустиным, начальником безопасности завода. Второй был Борисом Ливановым, он отвечал за складские помещения. Мне показалось, что он недавно перенёс тяжёлую болезнь: бледное лицо, круги под глазами. Конечно, само по себе происшествие тоже могло так повлиять на него, но всё же…
— Нам нужно знать, как у вас тут всё организовано, — сказала, пожимая ему руку, Марго. — В деталях.
Интересно, она модификант или обычный человек? По идее, для расследований требовался только интеллект. Ну, и особый склад ума плюс опыт, конечно. С другой стороны, я уже понял, что не изменённых людей, если они не были дворянами, допускали к ответственным должностям крайне редко и неохотно. А тут ещё и женщина. Логика подсказывала, что Марго либо из аристократии, либо всё же имеет какие-то генетические модификации.
— Разве вы не знаете? — удивился Ливанов. — Эксперты облазали всё, что можно, и…
— Но не мы, — резко перебила Марго. Ого! Да мы не терпим возражений. Наверное, у неё это выработалось из-за того, что поначалу её не воспринимали всерьёз. — Давайте начнём сначала. С чистого листа.
На лице менеджера отразилась досада, но он кивнул.
— Конечно. Как скажете. Мы окажем вам полное содействие.
— Надеюсь, — проговорила, холодно глядя на него, Марго. — Тем более что это целиком в ваших интересах.
Вид у Ливанова стал совсем кислым.
— Маргарита Андреевна наш лучший специалист, — сказал начальник безопасности. — Не стоит сомневаться в том, что она знает, что делать.
— Да я ж ничего такого…! — всполошился Ливанов. — Просто…
— Спасибо, — перебила его Марго. — Я обращусь к вам, когда понадобится.
— Идёмте, — кивнул Капустин. — Мы вам покажем наш центр наблюдения и записи.
— Так есть записи? — спросил я.
— Конечно, Ваше Сиятельство. Правда, на них не видно, как на склад попала бомба. Но вы же всё равно будете их смотреть, верно? — вопрос был адресован Марго.
— Разумеется.
Спустя час девушка откинулась на спинку кресла и вздохнула. Всё это время мы пялились в монитор, просматривая записи с камер. На мой взгляд, пользы от этого не было никакой. Марго подтвердила мои мысли:
— Записи, к сожалению, оказались полезны только в одном плане. Они доказывают, что никто не проникал на склад, кроме тех четверых, которые погибли во время взрыва.
— То есть, они вне подозрений? — спросил Капустин.
— Никто не свободен от подозрений, — ответила Марго. — Если человек погиб, это не значит, что он не виновен. Есть куча вариантов. Например, детонатор сработал слишком рано, или диверсант по какой-то причине не смог уйти до взрыва.
— А может, он и не собирался этого делать, — заметил я.
— Камикадзе? — спросил Капустин. — Сомневаюсь, Ваше Сиятельство. Профи работают за деньги.
— Возможно, он не был профи, — сказала Марго. — Но я не думаю, что диверсант был готов умереть. Впрочем, не будем сбрасывать эту версию со счетов. Рановато от чего-то отказываться. Предлагаю посмотреть, что делается внутри завода через камеры. Это возможно?
Начальник безопасности кивнул.
— Вполне. Мы заменили повреждённые взрывом наружные камеры, внутренние же в соседних помещениях практически не пострадали.
— И нам понадобятся личные дела всех погибших сотрудников, — добавила девушка.
— Не вопрос.
— Сами что думаете?
— Диверсия, — уверенно ответил Капустин. — Само на складе взорваться ничего не могло, это ясно, как день.
— А кто виновник? — поинтересовалась девушка.
— Понятия не имею. Могу сказать с уверенностью только одно: никто из погибших не вносил на склад бомбу. Записи это доказывают со всей очевидностью. Не знаю, как бомба попала на склад, но посторонних здесь не было. Гарантирую.
— Посмотрим, — ответила Марго. — Прикажите принести личные дела погибших. Я… Мы начнём с них.
Капустин послал за личными делами, предупредив, что служба безопасности старается перед наймом узнать о своих сотрудниках как можно больше, в идеале — всё, так что информации будет много.
— Ничего, нам не привыкать, — холодно улыбнулась Марго.
Кивнув, начальник охраны повёл нас в соседнюю комнату, где находился центр наблюдения. Изображения со всех камер на заводе передавались сюда. Три стены огромной комнаты занимали мониторы.
— Восемь сотрудников круглосуточно наблюдают за тем, что происходит на заводе, — пояснил мне начальник охраны, делая знак своим людям не отвлекаться. — Каждые три часа они сменяются, чтобы усталость не мешала им делать свою работу. Записи автоматически архивируются, ни одну из них нельзя уничтожить, не зная специальных кодов.
— А кто их знает? — тут же спросил я.
— Митрофанченко. Начальник отдела инфраструктуры. Он отвечает за всю следящую аппаратуру и компьютеры. Сисадмин всея завода, как мы его прозвали.
— Где его можно найти?
— Думаю, сейчас он обедает, но, если нужно…
— Обязательно, но не сейчас, — сказала Марго. — Нам пока есть, чем заняться. Не будем мешать человеку трапезничать. Когда появится, просто попросите зайти.
— Конечно, — кивнул начальник безопасности. — Мне продолжать?
— Давайте, — милостиво разрешил я, усаживаясь на свободный стул и разглядывая мониторы.
— Так вот, все записи мы сохраняем. Более того, на них фиксируется время, так что всегда можно узнать, во сколько она сделана. Проверка показала, что ни одна минута видеофайлов не была потеряна или уничтожена. А это значит, что мы сохранили все события, происходившие сегодня на заводе.
— Сегодня? — переспросил я. — А в предыдущие? Разве бомбу не могли установить раньше?
— Могли, конечно. Но дело в том, что её обнаружили бы.
— Каким образом?
— Каждый день, в полночь и полдень все помещения обыскиваются с собаками и сканируются на предмет взрывчатых устройств.
— Все помещения проверяются таким образом?
— Нет, Ваше Сиятельство, зачем? Продукция дважды в день отгружается из цехов на склады.
— Когда именно?
— В полдень и в полночь.
— А работаете вы круглосуточно, как я понимаю.
— Конечно! Производство не останавливается ни на минуту. Мы ведь не только обеспечиваем нашу армию боеприпасами, но и продаём их другим.
— И всё происходит здесь? Я думал, тут делают только модификантов.
— У Вашего Сиятельства много заводов. И везде производится как техника, так и личный состав. Это удобно, ведь машины отчасти являются живыми организмами.
— Понятно. А профилактики бывают?
— Раз в неделю. По плану, — Капустин сделал несколько шагов к стене и открепил приколотый к пробковой доске листок. — Вот он, — сказал он, протянув его мне.
Я передал его Марго. Та ловко сложила график и сунула его в лакированную сумочку.
— Уверена, вы себе ещё распечатаете, — сказала она Капустину.
Тот молча кивнул.
Дальше мы долго просматривали записи с камер видеонаблюдения всего завода. Утомительное занятие. От однообразия картинок я даже задремал.
Меня разбудил голос Марго:
— По-моему, очевидно, что, если на записях не зафиксирован момент закладки бомбы, значит, его удалили.
Она говорила это себе, размышляя вслух. Но я всё равно ответил:
— А сделать это мог только один человек.
— Или с его ведома, — кивнула девушка. Либо Митрофанченко сам подкорректировал файлы, либо дал кому-то коды доступа. Надо допросить его, когда появится.
— С пристрастием.
Девушка бросила на меня быстрый взгляд.
