соседка их мало кормила. Сметана так вообще пропала. Ванька заверил, что обыскал весь дом, открыл все обувные коробки, заглянул под ванну и под диван, но наша зомби-кошка как сквозь землю провалилась.
С курсов меня отчислили за неявки. Спасибо, хоть часть денег вернули. А толку? Пора было признаться, что повара из меня не выйдет. Возвращаться к работе охранником я не хотел – да и вряд ли потянул бы уже. Ромашка был прав – теряю хватку. Впору было задаться вопросом «Кем я хочу стать, когда вырасту?» и начать читать книги по самопознанию с прикроватной тумбочки Веры.
Я снова глянул на нее. Руки лежат вдоль тела, локоны рассыпаны по плечам. Ни дать ни взять Спящая красавица. Перед глазами встала другая картинка: Вера бьется подо мной, мои руки гуляют по ее телу, мнут, сжимают, и чем громче она кричит…
Бок резко дернуло. Я зажмурился. Медленно. Вдох на четыре счета. Ногти впились в ладони – я даже не заметил, как сжал кулаки. Выдох. Так нельзя. Нельзя.
Ты на самом деле не хочешь этого.
Постепенно боль отпустила. Я зачем-то проверил повязку. Все у тебя на месте, Тоха. Только голова что-то подводит.
В дверь тихонько постучали. Кого там принесло? Я поднялся и, накинув куртку, вышел на крыльцо. Там топтался Мирин. Он кутался в черный плащ и черный шарф, натянутый до самого носа, и все равно ежился. Немудрено: температура медленно ползла к нулю, подмораживало уже будь здоров.
– Ты чего пришел? – вместо приветствия спросил я. – С Тёмой что-то?
– Его состояние стабильно, – доложил маг, держа руки глубоко в карманах. – Если так и не решишь, что с ним делать, я найду ему применение. – Он потер двумя пальцами свою козью бородку. – Вера проснулась?
– Нет еще.
Мирин глянул мне за спину.
– Что-то хочешь сказать, Гендальф?
– Я не…
– Ну и до свидания тогда. – Я взялся за ручку двери. – Пишите письма.
– Кстати, о письмах. – Позади меня что-то зашелестело. Краем глаза я увидел, как на парапет лег белый конверт. – Я обещал отдать это Вере, когда она проснется. Немного не рассчитал.
– Передам. – Я взял конверт и снова собрался открыть дверь. – Бывай.
Шагов не последовало. Похоже, Мирин не собирался уходить.
Ну рожай уже. Три… Два…
– Передай ей еще кое-что, – веско произнес он. – Маленькая часть ее души по-прежнему у меня. Верну, когда она придет ко мне.
Пальцы соскользнули с ручки.
– Ты о чем?
– Я свою часть сделки выполнил, – многозначительно произнес Мирин. – Теперь ее очередь.
– Что за сделка?
Дурное предчувствие подступило к горлу тошнотой.
– Пусть сама тебе расскажет.
– Я тебя спрашиваю! – Развернувшись, я шагнул к нему, но Мирин проворно спустился по ступеням.
Сука.
Он зашагал в сторону главной аллеи, спрятав руки в карманах плаща, а я смотрел ему вслед с четким ощущением, будто только что проиграл в незнакомой игре.
* * *
Вера проснулась на следующий день. Я лежал рядом и, пользуясь тем, что день выдался светлый, читал увесистый том «Истории государства Российского». Кое-где встречались пометки карандашом. С каких пор она учит историю?
– Привет. – Вера не двигалась. Открыла глаза и наблюдала за мной.
Я отложил книгу.
– Привет. Как самочувствие?
– Нормально. – Голос со сна звучал хрипло. – А твое?
– Пойдет. Хочешь кофе?
Она покачала головой. Я попытался пошутить:
– Ты не хочешь кофе? Куда ты дела Веру?
Уголок тонких губ дернулся, но и все. Вера провела рукой по моей футболке, там, где заживала рана после операции. В этот раз пальцы ее были не настолько ледяными – или через футболку не чувствовалось. Я накрыл ее руку своей, задержал на секунду и отвел.
– Что ты пообещала Мирину?
Вера молчала.
– Не помнишь?
Она села. Оглядела комнатку, потерла плечи, руки, точно пыталась снова ощутить себя в своем теле.
– Он приходил сюда? – спросила она не оборачиваясь.
– Да. Оставил для тебя письмо – вон оно, на тумбочке. Говорил о какой-то сделке.
Вера откинула одеяло, взяла конверт – я только сейчас понял, что он не запечатан, – достала письмо и пробежала глазами.
– О сделке я помню, – задумчиво сказала она. – Он говорил что-то еще?
– Что часть твоей души до сих пор у него. Получишь, когда придешь к нему.
Она спустила ноги на пол.
– Он хотел гарантий, – тихо произнесла она. – Видимо, перестраховался.
Я сел с ней рядом.
– Что ты ему пообещала?
Вера снова не ответила. Да твою же мать!
– Что он от тебя хочет? – Я положил руку ей на спину. – Может, побеседовать с ним?..
– Он хочет, чтобы я была с ним, – наконец проговорила Вера еще тише.
Швы дернуло. Ребра стиснуло невидимым обручем.
– Всегда?
Волосы закрыли ей лицо, но по звуку мне показалось, что она усмехнулась.
– Нет.
– А сколько?
– Не знаю.
– Да блин, объясни мне хоть что-нибудь! – Я тщательно контролировал голос, но чувствовал, что рука на ее спине одеревенела. – Я не могу помочь, если не знаю… вообще ничего.
Она вздохнула и снова опустилась на подушку. Глаза ее стали медленно закрываться.
Ну нет, только не опять!
– Не уходи. – Я осторожно лег рядом, опираясь на руку. – Поговори со мной.
Вера открыла глаза, но взгляд ее остался отрешенным.
– Ты злишься, – без выражения произнесла она.
– Я просто не понимаю тебя. Сначала говоришь, что… – Язык отказывался поворачиваться, чтобы произнести это. Ну ты, Тоха, даешь! Пятнадцатилетние пацаны и то смелее. – Зачем ты пообещала Мирину быть с ним?
Снова молчок.
– Ты можешь хоть раз в жизни рассказать нормально? Все, полнос… – Я запнулся. Холодные пальцы легли на внутреннюю сторону запястья и тихонько погладили.
Это она меня успокаивает?
– Ты злишься, – повторила Вера, и от ее полушепота по загривку побежали мурашки. – Ты и раньше все время злился.
– Нет. Просто… Тебе не приходило в голову, что я тебя… – Трус, трус! Какой же трус! – Что ты для меня тоже много значишь?
Ее пальцы двинулись вверх по голой коже, к предплечью. Что-то ухнуло в самом низу живота, тело радостно отозвалось на прикосновения, но я перехватил ее руку, когда та дошла до рукава футболки.
– Я знаю, чего ты хотел, – тихо проговорила Вера. – Мне теперь… многое видно. – Серые глаза наблюдали за мной из-под опущенных ресниц, и двигаться под этим взглядом не хотелось. – Помнишь Эдгара, которого я придумала?
Я кивнул.
– Он однажды сделал это с девушкой. Я смотрела на это его глазами. Знаю, что он чувствовал.
Я собрался сказать, что не вижу параллелей, но вместо этого хрипло спросил:
– И что же?
– Он хотел, чтобы она приняла его.
Меня передернуло. Я вспомнил странное создание
