коже и утыкаясь лицом в изгиб моей шеи.
Когда я вдыхаю и выдыхаю, бушующий жар в конце концов смягчается. Он переходит в нечто более прохладное, менее яростное и сильное. Когда я открываю глаза, оно вокруг нас. Отчетливая синяя дымка, не густая и не плотная, как туман. Она воздушная и легкая, движущаяся, но зависающая на месте, как по волшебству.
Джуничи отрывает лицо от моей шеи и смотрит на меня, радужки его глаз светятся аметистом. Прежде чем я успеваю по-настоящему восхититься его загадочным очарованием, он наклоняет голову и целует меня. Моя челюсть отвисает, как будто к ней прикрепили гирю, а он уже впивается в меня. Мы впадаем в страстный ритм, который давно не применялся на практике, но движется так же плавно, как и раньше.
Мы целуемся и двигаемся так интенсивно, что я мысленно возвращаюсь в комнату, залитую солнечным светом. Внезапно я оказываюсь в Японии, в Курашики, и мир кажется новым и свежим, как утро после ночи проливного дождя, когда блестят листья и цветы. Переизбыток ощущений. Все слишком ярко, но я до смешного взволнован. До абсурда. Возможно, это самый волнующий момент в моей жизни, потому что сейчас я чувствую себя частью чего-то. Я чувствую связь, любовь и безопасность, и есть кто-то, кто поддерживает меня, а я поддерживаю его. Он хочет быть со мной, а я с ним, и у меня действительно нет никаких вопросов или сомнений. Я чувствую себя полным жизни, и хочу, чтобы это чувство никогда не заканчивалось. Где-то внутри меня – где-то глубоко, чего я еще не совсем понимаю, – что-то говорит мне, что этого никогда не произойдет.
Я открываю глаза, и Джун держит меня, запустив пальцы в мои волосы и прижав их к затылку. Его глаза все еще светятся ярко-фиолетовым, и я чувствую, что мои тоже горят. Моя энергия излучается наружу, окружая нас и удерживая в плену, как защитная сфера. Но уже не больно. Теперь… это даже приятно. Покалывание и мягкость.
Он ничего не говорит, просто смотрит на меня из-под тяжелых век. Когда моя голова немного проясняется, я говорю:
– Я не знаю, как это отключить.
– Не нужно это отключать. – Он наклоняется и снова целует меня, без колебаний. Потом целует в нос, в щеку. – Просто позволь этому быть свободным, пока оно не насытится.
Я скольжу руками с его лацканов под пиджак и осторожно кладу ладони на его талию.
– Полагаю, для тебя это не ужасно? – Я улыбаюсь, но нервничаю.
Он продолжает всюду меня целовать, бездумно, словно в состоянии эйфории.
– Мне это нравится. Если бы я не боялся смутить тебя, я бы раздел тебя и занялся с тобой любовью прямо сейчас на этой скамье.
Мой желудок сжимается, и внутри меня снова поднимается жар.
– Ты знаешь, какая у тебя аура, Джэ?
Моргая, я вспоминаю определение из учебника, которое он давал мне несколько раз.
– Это физическое проявление моей вампирической природы.
Джун, смеясь, фыркает.
– Да, но все гораздо сложнее. Я уже говорил тебе, что она общается со мной. И что она раскрывает самые искренние и незамутненные части тебя и твоих желаний. Она взывает ко мне.
Я сглатываю, испугавшись ответа, но желая задать вопрос.
– Что… она говорит?
– Что ты выбрал меня. Что ты любишь меня и хочешь, чтобы я был твоей парой, и если я подчинюсь тебе, то никогда ни в чем не буду нуждаться.
Твою ж мать, как неловко. Господи. Я откидываюсь назад, пытаясь вырваться из его хватки.
– Нет. Я… я бы никогда не попросил тебя…
– Джэ. – Его голос мягкий, но он крепко держит мою голову в своих руках, приближая наши лица еще ближе. – Даже если ты не скажешь ни слова или попытаешься это отрицать, я знаю правду и то, что ты на самом деле чувствуешь. Она вокруг нас… Ты сказал, что простил меня, но почему ты все еще отталкиваешь меня? Это сбивает с толку, солнышко.
– Это сложно – быть таким открытым и прозрачным.
– Потому что ты боишься?
– Да.
Он снова наклоняется, оставляя быстрый поцелуй на моих губах.
– Я понимаю. Но обещаю, что тебе не нужно бояться. – Джун смотрит в мои глаза, колеблясь. – Можно я попробую тебя на вкус? Технически я не имею права задавать тебе этот вопрос. Я не должен этого делать, и мне следует ждать, пока ты сам предложишь мне себя. Но я действительно просто…
Я поднимаю одну руку с его талии и хватаю его за подбородок, чтобы он замолчал, затем встречаюсь с ним взглядом.
– Да.
Он прав. Я сказал, что хочу попробовать и что простил его, но я все еще пытаюсь защищаться. Я замкнут. Однако это не работает, не так ли? Ты либо любишь полностью, либо не заморачиваешься. Работа в полсилы не принесет пользы ни одному из нас. Это было бы бессмысленно.
Я удивляюсь, когда Джун поднимает дрожащую руку, чтобы поймать мою, сжимающую его подбородок. Этот вампир, который всегда так спокоен, собран и невозмутим, сейчас очень уязвим. Не знаю как, но я чувствую его голод и стремление ко мне, глубину и искренность в его глазах, когда они встречаются с моими.
Он подносит мою ладонь к своему носу и глубоко вдыхает, прежде чем лизнуть ее в центре. Джун наклоняет голову и мягко кусает, затем его клыки удлиняются и погружаются глубже в мою кожу, он кормится. Сначала его глаза закрыты, он выдыхает и стонет от… облегчения? Когда Джун снова открывает их и смотрит на меня, я позволяю себе погрузиться в этот момент, чтобы полностью ему довериться. Я возвращаюсь к тому чувству, которое витало на окраинах моей души, к тому дню, когда я впервые проснулся в этой новой жизни, и у меня не было никаких сомнений ни в чем. Передо мной простирались только обещания и надежды.
Встретившись с его взглядом, скованность в моей груди ослабевает. Возможно, позже я буду не уверен в этом, но сейчас, когда я питаю и даю ему жизнь, в которой он нуждается, я верю, что он не уйдет от меня снова.
Как только мое тело расслабляется, что-то вздрагивает внутри меня, и это слегка пугает. Джун прекращает кормиться и смотрит на меня так, будто чего-то ждет. Я открываю рот, чтобы заговорить, но не могу, потому что внутри меня вспыхивает жар. Геенна огненная. Мое тело напрягается, но Джун притягивает меня к себе и крепко обнимает, заземляя меня – или нас – во всем происходящем. Я могу только наблюдать, как моя энергия смещается, намеренно вытягивая аметистовую ауру Джуна из его тела. Я буквально вижу, как два цвета сливаются и перетекают друг в друга, словно два оттенка краски, смешанные для создания нового, невероятного цвета.
Когда цвета
