Пока папаша не спалил его по пьяни.
Случилось это незадолго до его смерти, а потому куст я помнила распрекрасно. Эти цветы были другими, но тоже красивыми.
Это ж до чего благостно-то люди живут, если им на цветы сил хватает!
А главное, что улицы не пустые. Прогуливаются мужики и не в лонгдогах, как оно частенько у нас случается, еще и заблеванных порою, но приличные. Иные в костюмах даже, в черных, аккурат, что у судьи нашенского. Один даже на часы глядел.
Охренеть.
Второй раз я охренела, уже оказавшись внутри этого от домишки, что гляделся прямо-таки кукольным. Помнится, у Салли, дочки шерифа, был такой, который её папенька ажно из Бристона выписал. И все-то приходили глядеть.
Я тоже приходила.
Потом спала месяц беспокойно, все мне снились аккуратные розовые комнаты с будто бы настоящею, но крохотною мебелью. И журнал, где сказывалось, как надо правильно ледью быть.
То есть леди.
Но…
В общем, внутри этого от домишки было почти как там, разве что мебель человеческая, а так… пахло цветами и корицею, и свежими булками. Но полы устилали красивые плетеные циновки, на кроватях высились горы подушек, а стол…
- Дом гостевой, - сказал наш провожатый. – Вода в ванной комнате.
…и горячая. И сама ванна почти так же велика, как та, которая зарастает пылью в нашем особняке. Правда, наша на львиных лапах, а эта совсем без лап, на тоненьких ножечках, зато вода её наполняла. А я стояла, сглатывая слюну, и думала, до чего хорошо, когда дома вода есть.
- Я распоряжусь, чтобы о вас позаботились, - сказал провожатый и удалился.
Зато вскоре в дверь постучали.
И да, позаботились.
Женщины в черных платьях, до того скучных, что как-то оно не получалось представить, что эти вот женщины обретаются среди цветов, притащили огромные корзины со всякой снедью. И булки с корицей тут имелись, и вяленые окорока, рыба копченая, рыба жареная, а еще сыр, творог, масло и даже горшочек с темным горным медом.
В общем, счастье.
- Мне тут нравится, - сказала я уже потом, позже. Сперва-то в ванну залезла и лежала там, пока вода вовсе не остыла. А потом уже, переодевшись в чистое, и до стола добралась. – Кормят славно. И вода есть.
Эдди тяжко вздохнул, а Чарли отвернулся, будто я чего-то не то ляпнула.
А что?
Вона, если для гостей дом такой построили, хотя… странно, конечно, какие тут гости? Машманы чужаков не любят, это все знают.
А дом гостевой держат.
Я отрезала ломоть ветчины, плюхнула поверх свежего мягкого хлеба, накрыла толстым куском сыра. И покосилась на графчика, который сделал вид, что мои привычки его нисколько не интересуют. Вспомнилось вдруг, что матушка не одобрила бы.
Матушка учила меня есть с изяществом.
Но матушки тут не было.
- Их сопровождали, - сказал Чарли, который ел медленно и аккуратно, что матушкин кот, который, даже после недельного загула, делал вид, будто он вовсе даже не голоден, а рубленого лосося принимает исключительно из вежливости. – Женщин.
- И правильно, - я пожала плечами. – А вдруг бы мы чего плохого захотели?
Вона, даже Бетти своим шлюшкам сопровождение выделяет, если случается их послать куда. А они у ней куда как серьезные женщины, каждая знает, с какого конца за револьвер браться. Но… женщины.
Тут я иллюзий не питала.
Если и были какие, то окончательно испарились вместе с тем хитрозадым ублюдком, который умудрился накинуть петлю на мою шею.
Шея заныла.
- Верно, - Эдди ел осторожно, сперва обнюхивая каждый кусок. И наверное, это было разумно, но… я все равно ничего, кроме запаха копченой ветчины не учуяла бы. – Но и на улицах женщин не было.
Чарли кивнул.
А я задумалась. И вправду ведь. Мужчины были, а… эти, в черных платьях, вошли незаметно, и смотреть смотрели исключительно в пол, и ни одна-то на нас не взглянула, что вовсе не нормально. Люди по природе своей любопытны, а тут… и ни слова, главное, даже не поздоровались.
Странно.
Мясо вдруг перестало казаться вкусным, а сыр и вовсе пресным сделался. Но доесть я доела. И запила кислым ягодным отваром.
Поглядела на спутников.
И предложила:
- А не прогуляться ли…
- Не стоит, - покачал головой Эдди. – Нам ясно дали понять, что гостям здесь не рады.
Ага.
Но настолько ли, чтобы…
- Да и гроза скоро, - добавил он, прежде чем я озвучила свою идею. Гостям тут, может, и не рады, но одно дело, если все гулять попремся, и совсем другое, если пойду лишь я. Я ведь тоже женщина.
Бестолковая.
Любопытная.
И разве стоит меня опасаться? Но тут, словно отозвавшись на слова Эдди, за окном громыхнуло. И стало вдруг темно да так, что показалось даже, будто треклятое небо не удержалось на звездных гвоздях и рухнуло к бисовой матери.
Про гвозди говорила мамаша Мо и с полной серьезностью, и даже учебник астрономии, стыренный в прицерковной библиотеке, её не переубедил. Учебником этим она мне по макушке стукнула, обложила матерно и велела обратно вернуть, да еще покаяться.
Вернуть я вернула, а каяться не стала. Да и что вернула, жалела. А потому, пожалев месяцок, назад забрала. В конце концов, им там он тоже без надобности. Кому в Последнем пути астрономией увлекаться? То-то же оно. В следующее мгновенье кромешная тьма сменилась светом столь ярким, что у меня глаза заслезились. А грохот сотряс домишку от крыши до самых подвалов.
- Что за… - графчик нервно озирался и револьверы вытащил. Ишь ты, беспокойный какой.
- Гроза, - миролюбиво сказал Эдди. – Бывает.
- Мать твою… извините, леди, - револьверы Чарли убрал и прислушался. Там, за окном, на которое, между прочим, и стекла не пожалели, гремел дождь.
- Ничего, я привыкла.
Он отчего-то не успокоился, а лишь сильнее покраснел. А потом провел ладонью над круглым камушком, что лежал в углу, и тот вспыхнул ровным белым светом.
- Любопытно… - пробормотал Чарли.
И замолк, потому как опять громыхнуло. На сей раз домик тоже вздрогнул. И графчик, и чего уж тут, я тоже, ибо грохот этот был каким-то… особо грохочущим. До самых печенок достал, а то и глубже.
А грозы тут случаются.
Если бы спросил, я бы рассказала. И о тех, что приходят с востока, осторожные да тихие, предупреждающие о своем приближении загодя. От них небо темнеет, а на нем золотыми змейками расползаются молнии. Эти грозы предсказуемы.
Они дают время подготовиться.
Снять белье, запереть ставни, поднять защиту. Ну, когда было, чего поднимать. Но есть и другие…
Порыв ветра ударил в стену, и показалось, что вот сейчас не выдержит та, хрустнет, разлетится скорлупой яичною, но…
- Погодите… - Чарли встал и подошел к этой самой стене, положил на неё ладони и застыл так, а по стене поползли огоньки.
Я едва яблоком не подавилась.
А что? Я, как волнуюсь, всегда ем. Ну, когда еда под рукой имеется. Тут вот была. И яблоки неплохие, крепкие, сочные, но…
Я ткнула Эдди локтем в бок. А он лишь плечами пожал. Видит? Огонечки расползались и уходили в стену, а та… та будто бы менялась, но как – не понятно. Я чувствовала эти перемены.
- Защита, - Чарли обернулся. – Правда, инактивированная, но я поднял, так оно и вправду спокойнее будет. А то какие-то у вас тут и грозы дикие.
Это да.
С Запада грозы приходили иные. Они налетали вдруг. Просто небо темнело и рождало тучи, черные и густые, тяжелые. И те, клубясь, выплевывали молнии одна другой больше. Прошлой осенью такая в дом старика Грейва шибанула, так с того дома и угольков то не осталось.
И от старика.
Только и уцелел, что старый осел.
Но теперь и вправду звуки отдалились. Нет, молнии плескались там, снаружи, но как-то… будто в другом месте. Грохот грохотал, да только домишко больше не вздрагивал.
- Еще защиту поставил, а то мнится мне, высокое искусство нашим хозяевам знакомо и более того, используют они магию весьма часто, - Чарльз потер руку об руку. – Что вновь же…
