Томасу и Менарду, которые, слепо веруя, что я исполню их волю, отдали свои жизни. Ты сам все видел, как Бэккер не щадит никого и ничего на пути к своей мести. Она-то свершится, последствия же разбирать всем остальным. Думаю, ты догадываешься, к чему я веду. Уже не важно, есть этот Варвар или нет, — мы здесь, к чему-то все это да приведет. Важно устранить вторую угрозу, чьи руки уже испачканы кровью, и ты понимаешь, о ком я. Их обоих надо здесь и оставить. Ты должен это нам, должен Монолиту. Ему ты не должен ничего. Закончи эту историю на третьем дне. Я прошу тебя, пожалуйста, поставь точку.
Оскар закончил эмоционально, будто бы сам себя убеждая сделать то, на что подталкивал Петю. Он прекрасно понимал, как сильно изменился этот человек, убивший свою жену в момент ее искренней попытки достучаться до человечности мужа.
— В этой броне должен сидеть солдат или боец, кто-то, кто умеет драться и знает цену победы. Но в ней ты, лаборант, толком рожу и не бил никому никогда. Советую сделать себе щит, что ли, чтобы в ближнем бою ты хотя бы смог принять один удар этого, как я понял, несокрушимого существа. Если таковое вообще будет. Ну а потом, чтобы наверняка, другой рукой воткнуть в него что-нибудь острое. Я видел на звездолете листы, которыми ты обит и которые уже попадались мне на глаза — в пустой комнате, там, в пустыне. Крепче материала у нас точно нет, так что хоть подготовь запасной вариант. Мда, дожили, деремся с пришельцем допотопным орудием!
Люба удивила своим уверенным шагом по направлению к непонятной для Насти точки интереса.
— Тебе нужен отдых. — Люба заговорила непринужденно, словно у них обычная прогулка по известным местам. — Для этого я взяла тебя с собой. Порой нужно отвлечься, чтобы картинка стала четче, а мотивы ясней.
— Я в порядке.
Настя проверила, как идет связь между ними — отдельно, то бишь Люба не хочет, чтобы их кто-то еще слышал. Так в программе скафандра Настя решила посмотреть медицинские показатели остальных, но в списке подключенных отсутствовал Бэккер, при этом датчик жизнеобеспечения показывал, что сам он в живом состоянии. Общие показатели Оскара и Роды ожидаемо отмечают сильное обезвоживание и переутомление. Спустя недолгую минуту тишины Люба заговорила повествовательно, что немного раздражало Настю не только из-за нежелания услышанного, но и в целом она не могла до сих пор определить, как относится к этой женщине.
— Несчастная Рода не верит Бэккеру — ей просто нужно уйти подальше от Монолита и того, кем ее сделала Тишь. Оскар не верит Бэккеру — но его долг знать врага для будущей защиты, вот он и потакает ради разведки. Шагает во тьму, чтобы спасти свет. Его отец верил в сына так сильно, как только может родитель верить в ребенка. Сейчас Оскар вынужден быть кем-то больше, чем был и есть, компенсируя свою недоработку, виня самого себя за выживание, цепляясь за единственный важный образ — его отца.
— Это ты где увидела «потакание»?
— К сожалению, мне также ясно, почему пошел Петр. Он лишен всего, простому сердцу — простая жизнь. Порой лишь добрый человек способен на личную жертву с утерей посмертной памяти ради чего-то большего, доступного в искренней оценке лишь единицам, оставив спасенное большинство в неведении жертвенности. Сломленный судьбой, он верит, что именно она и направила его к этому месту и времени в данной форме исполнения. Возможно, он сейчас самый счастливый — его цель понятна и проста, ставки проще некуда, наследие в исполнении, не более того.
Ощущая затылком, Настя готовилась к встрече с подступающим страхом перед следующими словами, но при этом она не могла ни прервать Любу, ни уж тем более сменить тему — нечто внутри хотело вскрыть это наружу.
— Зачем ты здесь, Анастасия?
Недолго думая, ощущая комок в горле и некую тягость мыслей, Настя с трудом сформировала емкий ответ:
— Я не знаю.
Лишь сейчас Люба развернулась и посмотрела на нее так, как прибивают подсудимого к сокрушительному вердикту, фиксируя это состояние не только для отчета справедливости, но и для будущего перевоспитания, обязанного начаться именно сейчас. Познавая это внушение, Настя вспомнила, что значит перед кем-то отчитываться, быть малым звеном важной иерархии, где нет места опрометчивому эгоизму. Последний раз она себя так ощущала при Козыреве, когда тот сообщил, что Андрей Дикисян борется за жизнь в операционной.
— Не суди Бэккера. Участь его незавидна за неимением доказуемой свободы воли, отнятой силами судьбы и времени. Эти два божества нашего мира неразрывно существуют с момента основания, играя в свои игры, плетя жизнями паутину причин и следствий. Судьба ведет человека по дороге времени без его же ведома, разрешая нам лишь произвольно трактовать их следы остаточного влияния. Бэккер был выбран против воли, познав эпилог, терзаемый страданиями, он мечтает оказаться вне выдвинутых рамок богами, как и многие, мечтает дойти до конца, чтобы познать самое ценное доказательство свободы — начало новой жизни.
Насте не понравилось услышанное, пришлось с минуту молчать, чтобы говорить хоть немного учтиво.
— Ты будто бы оправдываешь все его безрассудные деяния, как оказалось, совершенные под влиянием жажды мести. Цель оправдывает средства?
— Невозможно всегда быть хорошим человеком, Анастасия. Разве незнание сути своего стремления не способно принести вреда больше, нежели пусть и страшное, но стремление с конечной точкой исполнения?
— Мое незнание не убило несколько сотен тысяч…
— На данный момент. Свой первый день Бэккер лишь спасал, да, от угрозы своей тени, но все же не желал он того, что происходило во второй день. Доброе намерение в пути столь независимо от цели, сколь и добрая цель независима от ужасного пути. И разве не для этого ты хочешь дойти до конца, чтобы избавиться от промежуточных итогов?
— Чего ты от меня хочешь?!
— При наличии шанса исправить минувшее ты воспользовалась бы им?
— Осколок у Пети, и я сомневаюсь…
— Это не ответ на мой вопрос.
— Я не знаю, кто ты на самом деле и как ты мыслишь, но любой здравомыслящий человек на моем месте хотел бы спасти людей, мне здесь нечего стыдиться или корить себя. Но я дала обещание не делать этого, мы с Оскаром дали это обещание, и я сдержу его!
— Интересно было бы узнать твое мнение без обязательства перед мертвыми. Желание и долг — не одно и то же.
Скромной улыбкой Люба сделала в уме некие заметки, после чего продолжила
