Сент-Сир посмотрел на Джубала:
— Он может представлять угрозу?
Джубал отмахнулся от этого предположения, как от надоедливого насекомого, кружившего у его лица:
— Он был слабохарактерным казнокрадом. У такого человека смелости не хватит сделать что-то подобное.
— То же самое, — пробормотал Сент-Сир. — Но я бы все же хотел узнать, кто он такой.
— Мои бухгалтеры предъявили мне доказательства того, что он присвоил почти двести восемьдесят тысяч в течение девяти месяцев. Его отпустили, но он, кажется, винит во всем меня. Поведал слезливую историю о слабовольности моих детей, больной жене, все очень драматично. Но он ушел из Дармы довольно давно — чуть больше года назад.
— Инспектор Райни о нем знает?
— Конечно.
— Он проверил этого Даннери?
— Да. Он ушел на Ионус, в большую индустрию. Тот, кто нанял его, должно быть, непроходимый дурак, но это уже не моя забота.
Сент-Сир повернулся к Тине и сказал:
— Но у вас об этом свое мнение?
— Да, — ответила она. — Его очень расстроило увольнение, придя сюда, он кидался вещами.
— Кидался вещами?
— Разбил вазу, — буркнул Джубал. — Он был эмоционально неустойчив, говорю же вам. Я самолично выкинул его отсюда.
— То же самое, — повторил Сент-Сир. — Я пошлю световую телеграмму на Ионус завтра утром, посмотрю, что мне смогут рассказать. Только самый глупый детектив упустит улику только потому, что она кажется незначительной.
Семья рассыпалась по комнатам, чтобы приготовиться ко сну, Сент-Сир, сверившись со схемой дома, убедился, что Тина — единственный член семьи, живущий на втором этаже. Он последовал за ней, снова наслаждаясь изгибами ее тела, мягким блеском густых черных волос; нагнав ее в конце коридора, он взял ее под руку.
Она подняла голову, сверкая черными глазами, губы ее были поджаты. Когда он задавал вопросы, это было лишь еще одним поводом для допроса; био-компьютер поверил в его беспристрастность. В конце концов, это всего лишь вещь.
— Могу я проводить вас в вашу комнату? — спросил детектив.
Она перевела взгляд на пистолет в ее руке, но все же кивнула:
— Хорошо.
В лифте, когда они остались одни, он спросил:
— Почему ваша комната так далеко от остальных?
— Четвертый и пятый этажи в основном задействованы под спальни для членов семьи, для гостей или под небольшие художественные галереи и музыкальные комнаты. Третий этаж использует отец. Библиотека тоже находится на третьем этаже, а также комната для отдыха, гостиная, кинозал и бассейн. Студийный этаж занимают хранилища, кухни, столовые и моя студия. Как вы уже знаете, я художница. Мне нужно много пространства. Второй этаж — единственное место, которое подходит на роль моей студии. Вы скоро поймете, о чем я.
Двери лифта открылись, и свет из коридора на мгновение ослепил их.
Они остались наедине, или что-то вроде того.
— Сюда, — кивнула она.
Подойдя к двери, она открыла ее и вошла внутрь, пригласив его.
Он прошел следом за ней.
Комната выглядела впечатляюще, она отличалась высоким потолком, который находился в добрых пятидесяти футах над головой Сент-Сира и был украшен витражом, отражавшим солнечные лучи всеми цветами радуги и складывавших их в изумительный узор. Все стены были белые, почти что ослепительно белые, украшенные только несколькими картинами Тины. Еще две двери вели в другие комнаты, а большое окно с решеткой сорока футов в длину было способно осветить всю комнату. Сама комната была примерно шестьдесят на шестьдесят дюймов.
— Видите? — спросила она, робко улыбнувшись.
— Очень мило.
— Я рада, что вам нравится.
— Это вы нарисовали? — спросил он, подойдя к ближайшей картине, хотя по стилю и подписям, таким же, как на пятом этаже, отлично понял, что они ее.
— Да, — в ее тоне не прозвучало ни капли гордости.
Он вгляделся в портрет и узнал Джубала в человеке, изображенном на нем, только он был исключительно синего и зеленого оттенков — будто ты смотришь на него сквозь потрескавшееся цветное стекло.
— Мне нравится.
— Тогда вы ничего не понимаете в искусстве, — ответила она. Обернувшись, он увидел, что она говорит на полном серьезе, хотя в ее голосе промелькнула толика мрачного юмора.
— Вот как?
— Вам нравится цвет и форма, — принялась объяснять она. — Но если бы вы знали все критерии, по которым оценивают картины, вы бы поняли, что она неудачна.
— А остальные?
— Тоже провалы.
— А в коридорах наверху… — начал он.
— Катастрофы, — сказала Тина, посмеиваясь без капли веселья.
— Ну, — сказал Сент-Сир, — Насколько я могу видеть, у вас есть талант.
— Чепуха.
Посмотрев на нее, он заметил свет, отражавший всю глубину ее темных глаз, тот же самый свет мерцал в ее волосах, переливаясь тысячей оттенков от угольно-черного до темно-синего.
Бессознательно его взгляд скользнул вдоль ее стройной шеи, опустился ниже — к округлостям грудей. Сент-Сир почувствовал, как его руки поднимаются, движимые желанием погладить ее грудь, ему вдруг подумалось, что это она заставляет его руки двигаться.
Почему-то детектив вдруг вспомнил тот кошмар, от которого его разбудил биокомпьютер перед обедом, и ему казалось, что этот сон как-то связан с происходящим, но только как…
Его взгляд продолжал путешествовать вниз, вдоль ее тонкой талии, чувственного изгиба бедер, длинных притягательных ног, едва прикрытых шортами. Она была босиком. Почему-то эта деталь заинтересовала его больше, чем все остальное.
Перенаправляю твое внимание, — обратился биокомпьютер к эмоциональной половине кибердетектива. — Нельзя, участвуя еще и физически. Это может привести к эмоциональной привязанности, и ты, конечно, понимаешь, что это может помешать твоей работе и способностям, как симбионту.
Детектив попытался послать компьютерную часть подальше.
Сент-Сиру до сих пор хотелось дотронуться до нее, привлечь к себе, чтобы почувствовать, такая ли мягкая ее оливковая кожа, как выглядит. В то же время, биокомпьютер очень тонко влиял на него, в конце концов заставив детектива смотреть девушке только в лицо.
— Если вы считаете себя ужасным художником, то почему не перестанете писать картины? — спросил он.
Она горько засмеялась, смеялась она так усердно, что скоро смех закончился сдавленным кашлем. Когда она снова могла говорить, ответила:
— У меня нет выбора. Я ничего не могу делать, кроме как рисовать, писать, лепить, делать эскизы…
— Конечно, вы…
— Нет, — перебила его Тина. — Вы знаете, что я прошла гипноманипулятор в возрасте трех лет по настоянию отца? Знаете ли, что это означает?
